Эта разношерстная и устойчивая команда мирится с людьми, подчас чуждыми тем классам, на которые она сама опирается. Разнообразие в составе правительственной элиты объясняется сложностью эволюции классов, каждый момент которой образует гораздо более запутанную общественную ситуацию, чем та, которую описывает Маркс. К примеру, до 1789 года представителями королевской власти, опиравшейся на знать и духовенство, а впрочем, в то же время и на буржуазию, могли быть буржуа и даже буржуа скудного достатка. Свидетельства тому – кардиналы Флери, Дюбуа и даже Мазарини. Ришелье, сам вышедший из знати, на политической арене эту знать потеснил. Точно так же после 1789 года крупная буржуазия чаще всего допускала к власти выходцев из буржуазии более мелкой, среди которых наиболее агрессивно настроенными против нее же оказывались как раз немногие крупные буржуа вроде Кайо и Вальдека-Руссо.
Нужно заострить внимание на человеческих качествах, играющих главную роль при формировании правящей элиты. Это психологические качества, которые представляются постоянными спутниками человеческого рода и, следовательно, подрывают классовую точку зрения. Факт индивидуального достоинства подразумевает слишком большое число неуловимых элементов, чтобы его можно было подчинить условиям эпохи и среды. Неуловимость этих элементов и заставляет говорить о случайности, когда в так называемую аристократическую эпоху мы сталкиваемся с выходцами из низов, достигающими самых вершин власти, или, наоборот, когда в эпоху, называемую демократической, отдельные выскочки воссоздают аристократическую реальность в самом грубом ее обличье. Честолюбие и талант – вот редкие и неизменные качества, которые возносят их обладателей над скоротечными моментами эволюции общества, классовыми столкновениями и переменами.
Класс не правит, он подпирает собой команду правительства. Идея о том, что один класс управляет другими, происходит из следующего заблуждения: политическую власть путают с общественными привилегиями. Знать в лице своих многочисленных представителей, вышедших из старинных родов, и не прикасалась к власти королей, которые чаще всего вершили свою волю через посредников из разночинцев или новоявленных дворян; но она пользовалась общественными привилегиями как вознаграждением за свою лояльность, а затем – за поддержку при учреждении абсолютной монархии. Точно так же в XIX веке крупная буржуазия в лице своих представителей получала прямую власть лишь изредка; но в совокупности своей, будучи к этой власти приближенной, она пользовалась общественными привилегиями, которыми вместе с другими классами и довольствовалась и которыми ей приходилось довольствоваться, – например, свободой и исключительным правом распоряжаться средствами производства.
