в качестве класса, следовательно, другой класс может прийти в этом господстве ему на смену;
2) классовая борьба, которая ведется за это господство, разрешается в конечном итоге борьбой между двумя классами;
3) более многочисленный, более молодой, лучше приспособленный класс приходит на смену классу менее многочисленному, отсталому, истощенному как обладатель не только политических, но и материальных и моральных преимуществ.
а) Миф о правящем классе
Рассмотрим сначала идею, которая выводится из жизни классов в плоскости политической.
Считается, что в тот или иной момент один класс политически доминирует своей массой над массой прочих классов, что он владеет политической властью как масса. Считается, к примеру, что знать и духовенство владели властью коллективно, и что затем буржуазия как коллектив эту власть перехватила.
Эта посылка должна быть полностью отвергнута. Класс складывается из большого числа индивидов; однако на деле власть всегда удерживалась и осуществлялась небольшим числом индивидов. Поэтому a priori противозаконно и ошибочно говорить, что класс владеет политической властью, «исключительным политическим господством».
Владеть властью – не значит обладать доступом к большинству промежуточных и низших административных функций, это также не значит обладать почти исключительным доступом к отдельным отраслям, это значит держать в руках рычаги управления[4]. Так главенствующее положение, которым при старом режиме во Франции обладала знать в деятельности церкви армии и, до известной степени, в управлении, отражало только лишь социальное преимущество, а не политическую власть. Это стало очевидно в 1789 году, когда знать не смогла сражаться, поскольку как класс она была политически безоружна. Знать хорошо это понимала, ибо во времена детства Людовика XIII, Людовика XIV и Людовика XV делала утопические попытки захватить рычаги управления и обрести в своей массе политическую власть. Точно так же сегодня богатая буржуазия занимает первенствующее положение в дипломатии, в отдельных публичных или частных административных институтах, но не обладает политической властью. Это выяснится во время грядущей революции, как уже выяснилось в Риме и Берлине.
В действительности правит лишь малочисленная элита и, чтобы править, она опирается на один или несколько классов, а на деле – всегда на систему классов. Эта элита формируется путем случайного набора элементов. Каждый из входящих в нее людей пробивается наверх самостоятельно. Претендентов больше, чем мест, на которые можно пристроиться: одни занимают места, другие остаются в запасе. В результате складывается система, которая одних выталкивает, другие в ней остаются. Есть люди, только побывавшие в Версальском Дворе или во Дворце Бурбонов, и есть люди, которые оставались там по пятьдесят лет. Но в целом такое положение дает впечатление постоянства.
