— Неправильно как-то, — замечаю я. — Тут что-то не так. Неспроста.
— Так ты готов? В смысле, идёшь? — переспрашивает она и встаёт.
— Ноги, — отвечаю я и допиваю какао старательно и длинно.
— Что? — смотрит вниз она.
— Промочил, — также старательно и длинно говорю я.
На всякий случай тщательно вытираю рот, снимаю с крючка под столом сумку с покупками. Она ждёт. Заинтересованно.
— Сам могу дойти, если что… — басовито и грубо бурчу я.
— Возможно, — говорит эта самая аспирантка. — Или не очень. Особенно сейчас, в этом месте… местах…
— Ага, — тяну я. — Особенное место — слышал, знаю. И время непростое, угу. Надоело.
Я смотрю на неё долго и угрюмо, думая, что она смутится. Она же радуется чему-то и цепко хватает меня за подбородок.
— Да, — говорит она, словно утверждаясь в подозрениях. — Да. Это он.
— Конечно, — высвобождаюсь я. — Аспиранец. То есть аспирант, короче — такое же брехло, как ты. Всё, чао — усы от какао… Сгинь.
Она усаживается, достаёт из кармана коробок, вынимает спичку, тычет ею мне почти в глаз и спрашивает.
— Что это?
— Зрения лишают, помогите, — вяло отвечаю я.
Огонёк вспыхивает, будто сам собой зародился в спичке должно быть, она её смазала чем-то…
— Химия, да? — интересуюсь я, рассматривая завитки дыма. — И жизнь…
— Садись. Два, — отвечает она. — Ответ неудовлетворительный совершенно.
— Кому как, — злобно говорю я. — Вопроса вообще не было…. Сейчас, между прочим, каникулы почти что. Может у тебя это, девичье, как его — склероз? Или в школу не ходила?
— Формально ты ученик, — сообщает мне она. — Присядь на минутку.
Я сажусь обратно, она высыпает из коробка остаток спичек. Семь штук. Зажигает их, одну за другой, прямо перед собой, обводит взглядом полутёмную пирожковую.
— И раз, и три, и пять… — бормочет она, — буду полевать[2].
У неё красные пальцы, как будто она долго была на морозе без перчаток. Бледное лицо. Длинные рыжеватые волосы, острый носик, жёлтые, будто старый янтарь, глаза, тонкие брови — ну, девушка с улицы, сотни таких и подобных. Встретишь и не глянешь, наверное.
— Всё-таки, — заявляет она, разглядывая меня сквозь спичечное пламя и дым. — Это самый верный подход. Прятать на поверхности…
— Второй носок… — не могу удержаться я.
— Ты, — ведёт она дальше, — сделаешь несколько не самых страшных ошибок, думаю, четыре.
— Тёмные дни, — ответил я, — и так непросто всё. Время менять форму, слыхала, да? Я уже выбросил кеды, например…
Она отворачивается вслед огоньку от спички.
