— Шире шаг, — зло зашипел он на направляющих. — А ну прибавили ходу, черти! Или будете у меня в первой попавшейся сортирной яме дневать!
Группа, не слишком удаляясь от Курчалоя, обходила село с юга, ходко продвигаясь по зарослям густого молодого подлеска, постепенно поднимаясь все выше и выше. Наклон окружающей местности поначалу был совсем незаметным, но вскоре уже ощутимо пошел вверх, распарено запыхтели, цепляясь за корявые гнутые древесные стволы бойцы, закарабкались, тяжело оскальзываясь на покрытых мокрой травой кочках. Тяжелее всех приходилось дозорным, вынужденным кроме прочего еще и следить за окружающей местностью. Несмотря на то, что Люд заранее зная о трудности предстоящего маршрута, против обыкновения назначил дозорными в основном лучше подготовленных физически контрактников, возросшая крутизна подъема сделала свое дело. В какой-то момент из серого предутреннего тумана прямо перед основной группой вынырнули две размытые облаченные в мешковатые покрытые лохмами балахоны тени.
— Кто такие? — севшим голосом окликнул Люд, на всякий случай резко приседая и бросая к плечу автомат.
— Это мы, тащ капитан, — до боли знакомо просипели в ответ.
— Жердяй, мать твою, ты что ли?
— Да, тащ капитан, мы это… Вы просто нас нагнали, быстро слишком идете, не успеваем мы…
— Я тебе, сука, не успею сейчас! Я тебе так не успею, сидеть больно будет! — яростно зашипел Люд. — Что совсем нюх потеряли?! Вернемся, я вами, уродами, займусь, будете у меня три раза в день кроссы бегать! Вперед, кому сказал?! Уроды мамины!
Темные с неопределенными расплывающимися очертаниями фигуры, послушно растаяли в сером мареве, чтобы уже через десять минут возникнуть опять.
— Уроды, вот уроды! — хрипел Люд, раз за разом понукая выдохшихся разведчиков. — Ну соберитесь, пацаны! Потерпите, немного совсем осталось!
Тех, кто шел в составе основной группы, тоже приходилось подгонять, а некоторых даже чуть ли не тащить на себе волоком. Морген шел замыкающим, то и дело отвешивая взбадривающие пинки и подзатыльники норовившим отстать, незаметно опуститься на землю чтобы, наконец, передохнуть солдатам. Сам он тоже изрядно запыхался и с удивлением следил за пружинисто перепрыгивающим с кочки на кочку Людом, на которого запредельная нагрузка казалось, не произвела ни малейшего впечатления. "Вот ведь конь двужильный! — с некоторой завистью думал капитан. — Прет как заведенный, хоть бы что ему!" Моргенштейн ошибался, крутой подъем тяжело давался и Люду, просто он считал ниже своего командирского достоинства выставлять на всеобщее обозрение подчиненных собственную слабость, от того терпел, до хруста сжимал зубы, чувствуя как струйками течет по спине пот, как мышцы наливаются тупой ноющей тяжестью предельного напряжения заставлял себя идти вперед. Шаг, еще шаг, теперь еще и еще один…
