Два королевства раз в пятьдесят лет воевали, но всегда война заканчивалась ничьей. И это тоже был многовековой порядок. Подрались, помирились, закатили пир – и снова долгие десятилетия спокойствия. Как день никогда не одерживает окончательную победу над ночью, а ночь – над днём, лишь сменяя друг друга, так и они жили – в равновесии.
Виви, живое, яркое и озорное воплощение света, в ответ на напыщенную речь Урирун состроила очаровательную гримаску.
– Ну и зануда же вы! – воскликнула она со смехом. – Верхом вы ездите действительно восхитительно, но временами бываете решительно несносны и скучны со своей «взрослой» серьёзностью. Всего доброго, ваше высочество!
Ни один мускул не дрогнул на лице Урирун. Она лишь слегка нагнула голову в горделивом поклоне:
– И вам всего хорошего.
Белая лошадка, стуча хорошенькими копытцами, понесла прелестную всадницу прочь – в светло-лиловую вечернюю даль. Красивое животное утопало по колено в цветущих луговых травах, а золотой плащ волос наездницы развевался у неё за спиной. Урирун провожала её затуманенным смутной тоской взглядом... Будто почувствовав её бессловесную мольбу, Виви обернулась через плечо и послала ей воздушный поцелуй прощения – сколь детски-наивный, столь же и чувственно-шаловливый, истинно женский.
Этот поцелуй ворвался в ночное пространство золотым мотыльком. Урирун протянула вперёд руку в грубой кожаной перчатке для верховой езды, и он затрепетал над ней нежными полупрозрачными крылышками, рассыпая вокруг себя сияющие искорки. Ни тени высокомерия не осталось на лице принцессы Ночи, озарённом ласковым отблеском этого прощального привета. Уголки губ тронула улыбка, и она потянулась устами к щекочущей ласке крылышек. Веки задрожали и сомкнулись от наслаждения...
Пришпорив Мрака, Урирун помчалась домой. Конь летел быстрее мысли, оставляя позади мрачные скалы, густые тёмные леса и долины извилистых рек. Чёрный плащ реял за плечами принцессы – стройной и сильной, искусной наездницы.
Вскоре показался дворец, окружённый парком. Копыта коня цокали уже размеренно и неторопливо по аллее, озарённой гирляндами огней, растянутых по ветвям вековых деревьев; повсюду журчали фонтанчики и мерцали огоньки светлячков. Растения были приспособлены к скудному освещению: иного они и не знали на этой земле. Более того, многие цветы сами излучали свет, молочно-белый и прохладный.
Урирун оставила Мрака заботам конюхов и стремительным шагом бросилась в свои покои. При каждом её шаге позвякивали шпоры и поблёскивали голенища начищенных ботфорт. Слуги предупредительно распахивали перед нею двери, пока наконец она не достигла своей опочивальни.
