– И у вас даже не возникает сомнений, не придумала ли я всё это?
Господи, ну что за чушь... Но эта невесомость была как сыворотка правды – ничего не утаишь, даже самых сокровенных мыслей, запрятанных в глубинах подсознания.
– А зачем вам придумывать?
– Ну... Например, чтобы покрасоваться перед вами.
Невесомость улыбалась.
– А красоваться вам зачем?
– Зачем? Потому что вы... мне... – Вдох, выдох, прыжок в бездну: – Потому что я увиделась с вами всего три раза, а у меня уже снесло крышу. Нет, вру, её уже в первый раз снесло. Просто с каждым разом я влипаю всё глубже. Да, я знаю, что тороплюсь. Просто, Варь... у меня, может быть, не так много времени осталось.
Невесомость нахмурилась.
– В смысле – «не так много времени»? Что вы хотите этим сказать?
– Ох, простите, Варь, зря я, наверно, всё это...
– Нет уж! Сказали «а», говорите и «бэ».
Ирина провела ладонью по лицу с такой силой, будто хотела его содрать, как маску, скатав в трубочку. «Бэ» она сказала вкратце, но правдиво: и о Лизе, и о взрыве в метро, о диагнозе и операции, о прогнозах. Говорила – и тут же жалела о каждом слове, потому что у невесомости стояли слёзы на глазах, хоть это было и не видно сейчас. Но Ирина знала, что они есть. Она даже протянула руку в пустоту, чтобы их смахнуть.
– Я не хочу вызвать у тебя жалость, не надо меня жалеть. Просто у нашей с тобой встречи есть некоторые особенности... некоторые ограничения... по времени. Наверно, так будет правильнее – чтобы ты знала, как всё обстоит. И понимала, почему я живу сегодняшним днём и не заглядываю далеко в будущее. И почему, встретив прекрасную женщину, хочу её поцеловать немедленно. И даже не так важно, полюбит ли она меня. Важно, что я сама хочу любить. Даже если безответно, всё равно хочу. Варь...
Рука потянулась к выключателю, в ванной зажёгся свет – привычная предосторожность. И только потом – настольная лампа в комнате. Постепенно добавлять освещённость.
– Варь, не плачь... пожалуйста. Меньше всего мне хотелось тебя расстроить.
– Всё нормально, Ириш, – бодро ответила невесомость, обретая фигуру, глаза и улыбку. – Я не плачу.
– Не принимай слишком близко к сердцу.
– Ничего не могу поделать, уже приняла.
Когда они успели перейти на «ты»? Этот момент проскользнул незаметно, как мышь. Как троян. И теперь этот вирус вытягивал из Ирины всё новые и новые «ты».
– Варенька, если ты не сотрёшь слёзы и не улыбнёшься, мне придётся поторопить события ещё больше и поцеловать тебя прямо сейчас. Да. По телефону. И ты даже не представляешь себе, куда!
