— Кореньями! — кричал Харр. — Одними только кореньями я и питаюсь. А если и съел когда одного-двух паршивых зайчишек, то только сослепу. Стар я уже, плохо вижу!
Кончилось все тем, что подозрительные быки, до конца так и не поверившие медведю, заставили его дать Клятву, что он никогда не тронет ни одного теленка. В свидетели взяли всевидящего Орла-могильника. Этот всегда знал, кто где и на кого охотится, потому что был непременным участником всех пиров. Орел никогда и никому не выдал бы мест и секретов чьей-то охоты. Но став свидетелем, он должен был сообщить бизонам, если бы Харр задрал теленка. Так повелевал великий и древний Закон Земли, Воды и Неба. А если Харр нарушит свою Клятву, то по тому же Закону Род Бизонов должен был отомстить Харру любой ценой.
И всегда-то не добродушный Харр ходил теперь злой на весь свет.
Вот в такое время неугомонного Фуфа угораздило подшутить над пещерным медведем. Случилось это е полдень, когда Фуф, спасаясь от жары, забрался в речку. Из воды торчала только одна его голова, да и то не вся. Вдруг Фуф увидел большого мохнатого зверя, который не спеша ковылял вдоль берега. Зверь сразу же понравился Фуфу — он был толстый, весь такой мягкий на вид и при каждом шаге презабавно переваливался с боку на бок. Фуф затаился и, когда симпатичный зверь поравнялся с ним, окатил его струей воды из хобота.
Харр, — а это был он, как ты, конечно, уже понял, мой догадливый друг, — испуганно рявкнул, бросился было бежать, но, разглядев, что это всего-навсего мамонтенок, рассвирепел.
— Не хватало только, чтобы всякие поросята надо мной шутки строили. Р-р-разорву! — заорал он и бросился к реке.
Фуф завизжал, увидев его жутко оскаленную морду, и кинулся на другой берег, где в кустах ходила его мама. Она, конечно, тотчас поспешила на крик сына, подхватив на ходу толстенную дубинку. Увидев мамонтиху, Харр с середины реки резво взял назад. Улепетывал он во все свои медвежьи лопатки, но рассерженная мамонтиха оказалась проворнее. И не миновать бы медведю пребольшущих неприятностей — куда там тугодумам-быкам с их Клятвой! — если бы он не умудрился каким-то чудом протиснуться в узкую щель между береговых скал. В обычное время он туда едва-едва всунул бы разве что одну голову. Но все равно, мамонтиха успела-таки здорово огреть его по заду своей тяжелой дубиной.
Только под вечер и то с большими предосторожностями выбрался Харр из своего так кстати подвернувшегося укрытия и, прихрамывая, пошел прочь. Сейчас он, как это часто получается у всех неумных и злых существ, был совершенно уверен, что во всех его бедах виновен паршивый мамонтенок. И вредные быки, и боль в пояснице, и многое другое — все это сошлось на негодном сосунке.
