Комиссару Мегрэ удалось познакомиться с его делом и поговорить с его начальниками.
Какое-то время Оноре Кюэнде был замечательным солдатом. Его укоряли только в том, что он был нелюдим: постоянно держался в стороне, у него не было ни одного друга, он ни во что не вмешивался, даже когда на его глазах происходили драки.
— Кюэнде был солдатом так, как другие бывают монтерами или сапожниками, — характеризовал его лейтенант. — Рассматривал это как свою профессию.
Три года подряд у него не было арестов, наказаний или замечаний. После чего — без всякого повода — дезертировал.
Его нашли в Алжире, в какой-то граверной мастерской, куда он только что устроился на работу. Он отказывался объяснить что-либо по поводу того, что толкнуло его на этот неожиданный шаг, который мог ему дорого стоить, пробормотал только:
— Не мог дольше выдержать.
— Почему?
— Не знаю.
Учитывая три года его безупречной службы, к нему отнеслись с определенным снисхождением, но через полгода он совершил то же самое; на этот раз его схватили через двадцать четыре часа в грузовике, развозящем овощи, где он старался спрятаться.
Когда он был в Иностранном легионе, на правой руке ему вытатуировали — по его собственному желанию — морского конька. «Почему именно его, а не что-нибудь другое?» — пробовал выяснить Мегрэ. Легионерам обычно нравятся рисунки, изображающие более пикантные создания, чем морские существа…
Ему было двадцать шесть лет, когда он предстал перед Мегрэ: невысокий, плечистый, рыжеватый блондин.
— Вы когда-нибудь видели морского конька?
— Живого никогда.
— А мертвого?
— Видел.
— Где?
— В Лозанне.
— При каких обстоятельствах?
— В комнате у одной девушки.
Из него приходилось вытягивать каждое слово.
— Что это была за девушка?
— Я приходил к ней.
— До исправительного дома в Ванне?
— Да.
— Как вы познакомились?
— Я заговорил с ней на улице.
— И у нее в комнате вы видели засушенного морского конька?
— Да. Она сказала, что это ее талисман.
— Вы знали еще каких-нибудь девушек до нее?
— Мало.
Мегрэ сразу догадался, что она была у него первой.
— Чем вы занимались после возвращения из Иностранного легиона, в Париже?
— Работал.
— Где?
— У слесаря.
— Его адрес?
— Улица Рокет.
Полиция проверила. Все совпадало. Он работал два года, ко всеобщему удовольствию. Над его неразговорчивостью смеялись, но считали прекрасным работником.
— Что вы делали вечером после работы?
— Ничего.
— Ходили в кино?
— Почти никогда.
— У вас были знакомые, друзья?
— Нет.
