— Мне нужно было проветриться, — начала оправдываться Лиза.
Альбина закатила глаза.
— Я тонометр привезла, сейчас давление будем мерить, — сурово сказала подруга.
Тут глаза закатила Лиза.
— Я здорова, — сообщила она, открывая дверь.
— Я не сомневаюсь, — сказала Альбина, вложив в эти слова весь сарказм, на который была способна, — ты таблетку утром выпила? И вообще, скажи спасибо, что я Чине не рассказала про скорую. Ты бы уже была в больнице в отдельной палате. И консилиум вокруг тебя. Ты ж его знаешь…
Лиза вздохнула и подставила Альбине руку.
— Меряй! — сдалась она. — Таблетку выпила. Кофе выбросила. Пью чай с ромашкой. Еще что-нибудь?
Они устроились за кухонным столом.
— Сто двадцать на восемьдесят, — сказала Альбина, — живи пока…
Подруги расслабились и улыбнулись друг другу.
— Лиз, у меня Геля спросила про отца, — сказала Альбина, — я ответила, что ничего не знаю. Я и правда ничего не знаю. Но я хочу, чтоб ты знала, что она интересуется.
Лиза вздохнула. Потом вздохнула еще раз.
— А выпить мне нельзя? — тоскливо спросила она. — Бухнуть бутылку водки и забыть, что ты мне сказала.
— Ну прости, — обиделась Альбина, — я могла не говорить.
— Не могла, — сказала Лиза, — ладно, давай чаю с ромашкой бухнем.
А потом Альбина молчала, а Лиза говорила. Наверное, ей нужно было хоть кому-то рассказать эту историю.
Жизнь Лизу не баловала. Отца она не помнила, мама говорила, что он уехал в другой город, когда ей было два года. Больше никогда не возвращался. С мамой были прекрасные отношения, но ей диагностировали рак, когда Лиза была в девятом классе. Мама была очень практичным человеком, поэтому сделала все правильно — Лиза не пошла в старшие классы, а поступила в кулинарный техникум. Отучилась, и когда мама через несколько лет борьбы с болезнью все-таки умерла, была со специальностью и уже работала. Ей очень нравилось быть кондитером. Она работала в частном кафе, взяли ее больше из желания помочь человеку в трудной ситуации, незадолго до маминой смерти, но хозяин ни разу не пожалел о своем решении. У Лизы оказался талант. У нее появилось много хороших знакомых и благодарных заказчиков. У нее была мамина квартира. Ей было девятнадцать лет.
— Знаешь, меня накрыло не сразу, а месяца через три после маминой смерти. Я очень хорошо помню день, когда я осознала, что я вообще одна, понимаешь? Я вышла с работы и как будто растворилась в городе. Гелька так часто делает: если она очень расстроена, то чешет пешком через весь город, пока голова не проветрится. Вот и я тогда шла, как без сознания. Одиночество — это ужасно. Ты как мертвый, но живой, понимаешь?
