Вы спрашиваете, почему я сообразно с моим учением и моими словами не беру на себя страдания? Отвечаю вам на это с величайшим стыдом: потому, что до сих пор я уклонялся от выполнения самого святого моего долга, потому... потому, что... слишком труслив я, слишком слаб или слишком неискренен, потому, что я низкий, ничтожный, грешный человек... потому, что Бог до сегодняшнего дня не дал мне сил свершить то, что следует сделать безотлагательно. Ужасное говорите вы моей совести, юноша, незнакомый мне человек. Я знаю, что не сделал и тысячной доли того, что требуется сделать, со стыдом признаю, что уже давно должен был покинуть роскошь этого дома, бросить жалкий образ жизни, который, чувствую, греховен, мне давно следует именно так, как вы сказали, странником пойти на дорогу, и нет у меня иного ответа, как то, что я до глубины души стыжусь и угнетен своей низостью.
(Студенты отступили на шаг и, пораженные, молчат. Пауза. Толстой продолжает еще более тихим голосом.) Но возможно... возможно, страдаю я все же... возможно, страдаю я как раз потому, что не могу быть сильным и достаточно честным для того, чтобы выполнить свое слово перед человечеством. Возможно, страдания моей совести именно потому более ужасны, более мучительны, что Бог именно этот крест приуготовил мне, пребывание в этом доме сделал более мучительным, чем нахождение в тюрьме с кандалами на ногах... Но вы правы, эти страдания другим пользы не приносят, ведь испытываю их только я один, да и к тому же еще чванюсь этими страданиями, горжусь ими.
1-й студент (пристыженный). Прошу прощения, Лев Николаевич, если в пылу спора перешел на личности.
Толстой. Нет, нет, напротив, я благодарен вам! Тот, кто будит нашу совесть, даже кулаками, делает нам добро. (Молчание. Толстой продолжает спокойно.) Есть у вас еще вопросы ко мне?
1-й студент. Нет, это был единственный вопрос. Какое несчастье для России и всего человечества, что вы отказываете нам в помощи. Никому, кроме вас, не предотвратить этого переворота, этой революции, и я чувствую, она будет ужасной, несравненно более ужасной, чем те, которые когда-либо свершались на земле. Люди, которым определено ее совершить, будут людьми твердыми, людьми без милосердия. А если бы вы возглавили нас, то ваш пример вдохновил бы миллионы и жертв было бы меньше.
Толстой. Но если б я оказался повинен в смерти одного лишь человека, я никогда не смог бы оправдаться перед своей совестью.
