Кабы не радуга | страница 91



всех их звезда порадует новой вспышкой.
Как вспышкой магния – каким же быть фотоснимку?
Цветным, черно-белым, с зазубринами по краю?
Ангелы с грешниками пляшут по снегу в обнимку.
Звезда, что куст Моисея, горит, не сгорая.
Это три планеты сошлись! – так говорят астрономы.
Это три в одной – мы с этим дивом знакомы!
Это Три в Одном! – так говорят богословы.
Это Три в Одном сотрясают вселенной основы.
Это просто звезда! – думает Приснодева.
Это просто младенец, мой сын лежит на соломе.
Это просто ослик и вол стоят, пригорюнившись, слева.
Это муж мой, Иосиф, мечтает о теплом доме.
О теплом доме, о плотницкой ладной работе,
о сытной пище, о сне ночном непробудном
и о Царице мира, святой Субботе,
приходящей на смену тяжелым, унылым будням.

"Ой, на небе глаз хрустален, вписан в треугольник…"

Ой, на небе глаз хрустален, вписан в треугольник.
А что значит треугольник – знает каждый школьник.
Это Троица святая, звездочка святая!
Ходит дядька по деревне – рожа испитая.
У него в руке бутылка полупустая.
Вдоль протоптанной тропинки снег лежит, не тая.
Ходит ряженый в тулупе мехом наружу.
Спи, Младенец мой прекрасный, твой сон не нарушу.
Ходит ряженый в тулупе со звездой фанерной,
а за ним – в короне Ирод с усмешкою скверной.
А за ними – пастушки и овечки скопом,
три царя, все на верблюдах, каждый с телескопом.
Тут тебе и волк с медведем, тут зайчик с лисою,
тут тебе еврей с козою, тут и смерть с косою.
Тут тебе и кавалеры, царские солдаты.
тут и певчие с колядкой от хаты до хаты.
Дома господарь-хозяин? Знаем, что он дома!
У него гипертония, сахар, глаукома,
куда он из дома выйдет со своим протезом?
Коза грянется о землю, обернется бесом,
и кривой ущербный месяц встанет по-над лесом.
Ходит мальчик с шоколадкой, певчие с колядкой,
а на речке-Иордане лед блестящий, гладкий.
Спи, Младенец мой прекрасный, засыпай, мой сладкий!
Добрый вечер! Добрый вечер! Глаз Господень – вечен.
Жаль, что этот мир не вечен, добрый, щедрый вечер!

"Лет тридцать не видел отрывного календаря…"

Лет тридцать не видел отрывного календаря,
но помню, как бабушка улыбалась, даря
такой на память о канувшем в вечность годе.
Отрываешь тонкий листок – день, прожитый зря,
машинально читаешь что-то на обороте
о Ленине, партии, на худой конец о народе.
Потом он висит, истончаясь, и красные дни
(как выяснилось – от крови), сбиваясь от беготни,
сминаются в кулачке, отправляются в дальние дали…
Пометки по краю – дни рожденья родни,
частично вымершей. Призраки наблюдали,