Ряженые скачут по селу,
блеют козлами на зависть козлу,
в кожу лица втирают золу,
мучают гармошку, дудят в дуду,
с раскаленной звездой шатаются гурьбой,
шиворот-навыворот овчинный тулуп,
гусями гогочут, зовут меня с собой,
только я никуда с ними не пойду,
потому что я не глуп, называюсь – труп.
В нетопленой церквушке тихонечко лежу,
глазом не моргну, слова не скажу,
сквозь купол гляжу на звездный небосвод,
где там их хваленый вечный живот?
"А здеся!" – говорит святой Мыколай.
А в селе бесовский гогот да собачий лай.
"А тута!" – Катька-мученица манит рукой,
красавица, во всем селе не сыщешь такой.
"Скорей ко мне! – кричит, руками машет Спас. —
Разленился, залежался ты в поздний час!"
Ряженые блеют на зависть козлу,
морде бесовской, человечьему числу,
тому, что шестьсот шестьдесят шесть.
Ох, взлетел бы я на небо, да дело есть.
Все село обойду, ни одной избы
не забуду, приснопамятный Господень холоп.
всех их поцелую в горячие лбы,
как они меня – в мой холодный лоб.
