Здесь ты стоишь, и не можешь иначе, и не
можешь так, как стоишь, кажется мне.
Стоишь, выдуваешь в помятый, шестидесятых годов,
саксофон
мелодии тех же времен. Посередине клумбы грифон
златокрылый, с изогнутым клювом, лев,
терзавший златогривых коней, златокудрых дев.
Но ты не дева, не конь, а обычный лабух, давно
на заслуженном отдыхе, в сквере, на дно
фетровой шляпы бросают копейки-рубли,
кто промахнется – не страшно, ты подымешь с земли.
У моря, у синего моря, с королевою красоты,
была ведь хорошая музыка, Гагарин глядел с высоты
на наши земные квартирки, танцплощадки, кафе,
матросиков в бескозырках, офицериков в галифе,
постовых на перекрестках – каждый с жезлом
в полосочку, разумеется, на девушек за столом
открытой веранды и думал: если вернусь – заживу
на всю катушку, каждый вечер на сладкое – рандеву.
Дыхания не хватает, саксофон хрипит.
Соберется дождик, святой водой окропит,
смоет грехи с прохожих,
безжалостных, толстокожих,
и будут монетки в шляпе, и водочка, и общепит.
