Ага. Он совершенно точно был не в курсе.
— Твою мать! — рявкнул он коротко и отрывисто. И миг спустя прорычал: — Твою мать.
Помолчал секунду и снова произнес:
— Ох, твою мать, твою мать.
Лора, похоже, заело на любимом ругательстве. И неудивительно.
Я открыла глаза. Он стоял за столом прямой, как струна, расставив ноги, скрестив руки на груди, с бугрящимися мышцами, звенящий от напряжения. Раздавленный пульт валялся рядом с ним на полу.
— Мудак гребаный, ты окончательно долбанулся? С оставшихся катушек на хрен слетел?
Вот и я размышляла о том же.
— Мы такого не делаем. Это, мать твою, первое гребаное правило нашего гребаного существования. Даже тебе это не сойдет с рук, босс!
Подтверждение того, что у них есть правила, меня странным образом обнадеживало и в то же время сбивало с толку. Меньше всего нашему миру нужны дополнительные проблемы в виде Девятки, внутри которой идет вражда. Точнее, теперь уже Десятки.
— Гребаныйохреневшиймудиот! Твоюжегребанутуюмать!
Да, это Лор. Немногословный парень.
Он схватил второй пульт, нажал кнопку, и кабинет заполнили хриплые стоны. Горец на каменной плите от боли свернулся в тугой клубок. Я взглянула на Бэрронса и Риодана, которые в мертвой тишине наблюдали за ним. По всей видимости, их спор закончился. Как только у нас появился звук, они тут же перестали разговаривать.
Мой взгляд задержался на Бэрронсе — диком, элегантном, деспотичном, невероятно сдержанном. Я узнала его рубашку с открытым горлом и закатанными рукавами. И серые брюки — настолько темные, что казались почти черными. И черные с серебром ботинки. В последний раз я видела его выпотрошенным на гребаном утесе (я, Бэрронс и скалистые утесы — доказанный рецепт катастрофы), и его одежда была порванной и окровавленной. Значит, в определенный момент он заглянул в свое логово за книжным магазином, чтобы переодеться.
Сегодня, после моего ухода? Или несколько дней назад, когда я металась на диване в тревожном сне? Он проходил через магазин? Как давно вернулся? Он очень остро чувствует. Он знает, что я невидима. Если бы он удосужился обойти магазин, пока я спала, то увидел бы слегка продавленный подо мной диван. Он хотя бы попытался меня найти?
— Ты, твою мать, его обратил, — прорычал Лор. — Что в нем такого, до чертовой матери особенного? А меня ты убил только за то, что я взял маленький отпуск и трахнул Джо!
Лор фыркнул.
— Нет, мужик, точно будет трибунал. Ты должен был дать ему умереть. Ты, мать твою, знаешь, что будет дальше!
