Что за трибунал? Я знаю, что означает слово, но не могу представить, кто бы мог служить судом и карателями для Девятки. Значит ли это, что в прошлом они уже обращали людей? И если да, то какое последовало наказание? Ведь их же невозможно убить. По крайней мере до недавних пор было невозможно — пока не появился К’Врак, древний охотник из черного льда, чей смертельный удар даровал сыну Бэрронса долгожданный покой. Так что, они найдут его и попытаются заставить убить Дэйгиса? Или надеются, что я помогу приманить к ним огромного смертоносного Охотника? И Дэйгис избежал одной смерти лишь для того, чтобы испытать другую, более полную, уничтожающую саму душу?
Бэрронс заговорил, и я вздрогнула. Я люблю его голос. Глубокий, с неуловимым акцентом, до чертиков сексуальный. Когда он говорит, все мелкие мышцы моего тела переключаются на более низкую, более напряженную, более агрессивную передачу. Я все время его хочу. Даже когда злюсь на него. В некотором извращенном смысле — особенно когда злюсь.
— Ты нарушил наш кодекс. Ты создал необоснованную уязвимость, — прорычал Бэрронс.
Риодан покосился на него, но ничего не сказал.
— Прежде всего и превыше всего он будет верен своему клану. Не нам.
— Спорно.
— Наши секреты. Теперь его. Он будет говорить.
— Спорно.
— Он Келтар. Они хорошие. Чемпионы неудачников. Сражаются ради общего блага. Словно подобная хрень существует.
Риодан слабо улыбнулся.
— «Хорошесть» больше не входит в число его дефектов.
— Ты знаешь, что сделает трибунал.
— Не будет никакого трибунала. Мы сохраним это в тайне.
— Ты не сможешь прятать его вечно. Он не согласится постоянно скрываться. У него жена и ребенок.
— Он смирится.
— Он горец. Клан для него — все. Он никогда не смирится.
— Смирится.
Бэрронс усмехнулся:
— Повторение ошибочных утверждений…
— Пошел ты.
— И, поскольку он не покорится, ты знаешь, что они с ним сделают. То, что мы делали с остальными.
Сколькими «остальными»? И что они делали?
— И все же у тебя есть Мак, — сказал Риодан.
— Я не обращал Мак.
— Только потому, что тебе не пришлось. Кто-то другой продлил ей жизнь, что сыграло тебе на руку. Возможно, наш кодекс ошибается.
— У нашего кодекса есть основания.
— Слышать это от тебя особенно забавно. Ты сам говорил: «Сейчас все изменилось. Мы эволюционируем. И наш кодекс тоже». Так что законы либо есть, либо нет. А если есть, то будут и прецеденты — так устроена вселенная.
— Так вот чего ты хочешь? Устроить новый прецедент? Не выйдет. Не сейчас. Ты хочешь обратить Дэни, предполагая, что она снова станет Дэни.
