Но не он. Он осмотрел меня, убедился, что я цела, и перешел к тому, что действительно имело значение.
Ко мне. Голой.
Он разделся.
Он сдернул рубашку, и мышцы на его плечах заиграли. Он рывками сбросил ботинки, рванул пояс штанов и позволил им упасть, я тяжело сглотнула. Бэрронс — серьезный боец. И я люблю его член. Мне нравится то, что он им со мной вытворяет. Обожаю его яйца — гладкие и шелковистые. Вот эту полоску в центре люблю лизать, прежде чем обхватить губами его член. А когда вижу, что он потерялся в гладком тепле моего языка, растаял от нежных неторопливых движений, я крепко захватываю его член, сжимаю яйца в ладони и начинаю двигаться резче, чем следовало бы, отчего ему всякий раз сносит крышу. Я одержима его телом и тем, как оно отвечает на мои прикосновения. Он — моя надежная гора, мой мужчина, с которым можно играть, экспериментировать, наблюдать, как высоко я могу заставить его взлететь.
Ни одна татуировка не портила его недавно возрожденную кожу. Смуглый, мускулистый, гладкий — само совершенство. Я уже была на полпути к оргазму, просто глядя, как он раздевается. Ну, не совсем «просто» — рукой я орудовала у себя между ног, а он неотрывно следил за моими движениями. Будучи при-йа, я часто это делала, а он устраивался рядом на кровати и наблюдал за мной из-под тяжелых век с желанием, восхищением и даже с проблеском чего-то, очень похожего на ревность. Затем он отталкивал мою руку, накрывал меня собой и резко входил в меня. «Я нужен тебе для этого, — говорил его взгляд. — Пусть даже больше ни для чего, но для этого — точно нужен».
Он был прав. Одно дело — мастурбация.
И совсем иное — секс с Бэрронсом.
Абсолютно никакого сравнения.
Я поднялась с пола, забытые пули выпали из своего гнездышка у бедра. Мой позвоночник стал гибким, тело сильным, я пульсировала от желания, которое балансировало на лезвии между сексом и насилием. Не понимаю, отчего с Бэрронсом всякий раз получалось именно так. Ни с кем другим я ничего подобного не испытывала. С Бэрронсом я заводилась и одновременно становилась очень агрессивной. Мне хотелось жесткого секса, хотелось все ломать и крушить. Толкнуть его, силой проникнуть в его голову. Посмотреть, сколько он может выдержать. Проверить, сколько я могу получить.
Желаешь мне что-то сказать, девочка-радуга?
Я знала, чего он хочет. Того же, чего и всегда: знать, что я полностью осознаю себя, что я выбираю его, на сто процентов вкладываюсь в него, в жизнь, в себя, в настоящий момент. Может звучать просто, но требует чертовски много сил. И он хочет, чтобы где-то в этом ответе звучало его имя.
