Виктор помнил, что они с Беатой ехали, ехали, о чем-то болтали — кажется, о современной авангардной литературе. Сошлись ли они здесь во вкусах — он не помнил, но в чем-то они явно не противоречили друг другу. Да и как могло быть иначе, если Виктор проснулся в ее постели. Сама Беата сидела в шезлонге на террасе голая и листала иллюстрированные журналы. Тело у нее было стройное, как у девушки: высокая грудь, впалый живот, тонкая талия, но лицо без макияжа выглядело лет на шестьдесят.
Виктор понял, что опять влип, но все же спросил как ни в чем не бывало:
— Беата, сколько вам лет?
— Что ты сказал, мой теленочек? — оживилась она, отбросила свои журналы и впорхнула в комнату. — Сейчас позавтракаем…
— Мне только кофе, — потянулся в кровати Виктор и огляделся в поисках своей одежды. Она была аккуратно сложена на кресле — удача. Теперь нужно выяснить, можно ли сигануть с террасы и сразу — в кусты. — Так сколько же все-таки вам лет?
— Не поверишь! Семьдесят. Только не вставай — я принесу тебе в постель кофе, киска.
— Вы только… оденьтесь, — спокойно согласился Виктор, но его затошнило: ночью он трахал старуху.
Чтобы проверить, так ли это, спросил:
— Хорошо мы провели время?
— Чудесно, котенок! Ничего подобного давно не было. Ух ты мой красавчик! Подожди секундочку, — сказала она и ушла — видимо, за завтраком.
Виктор, не теряя ни секунды, впрыгнул в костюм, белье засунул в карманы и в три прыжка оказался на террасе. До чего же красивый вид открывался — вот где пожить бы, да надо бежать. Он заглянул за бордюр и отшатнулся: терраса покоилась на скале, а где-то внизу, из-под скалы, тек ручей или источник — как в кино.
— Хочешь на террасе? — услышал он воркующий голос Беаты. — Я здесь очень люблю — давай здесь, мой повелитель.
Она принесла поднос с экзотическими фруктами, сыром и ветчиной: всего понемногу, но в разнообразии. Потом принесла другой поднос — с кофе и сладостями.
Они расположились за плетеным столом. Бабушка ухаживала за ним, как за внучком: делала бутерброды, очищала фрукты, резала на кусочки и своими руками с узловатыми ревматическими пальцами отправляла ему в рот. Виктор решил, что ей нет смысла давать ему отраву. У нее были другие, вполне определенные на него виды. Дело клонилось к тому, чтобы с этими планами не затягивать. Она стала его поглаживать и пощипывать, довольно и плотоядно засмеялась, когда обнаружила, что он без белья. Виктор подумал, что еще чуть-чуть — и он задушит ее, как гадину, решительно и бесстрастно.
