Поехали к одной из девиц. В процессе общения выяснилось, что нынче все-таки не восьмое марта, а десятое, но все равно женский день — не в международном, а в местном масштабе одной, отдельно взятой квартиры. Никому не запрещено устраивать такие праздники.
Сценарий был известный и давно отрепетированный. Сначала много пили, закусывали бутербродами с дорогой ветчиной и швейцарским сыром, хотя точно так же пошла бы и килька в томате, но ведь ее теперь поди найди! Только деньги из народа выколачивают — вокруг этой проблемы вертелись все разговоры. Девицы оказались большими знатоками по этой части. Не только в теоретическом, но и в практическом плане. Хорошо, что Виктор потратил свои деньги на сосиски с кофе. Были бы у него сейчас деньги, девицы распорядились бы ими в одно мгновение. Согласились девицы и в постель лечь, но не раньше, чем обобрали Женьку до нитки, — у него осталась бумажная мелочь на проезд в трамвае. «Жигуль» давно уехал — он был нанят.
Бросили жребий: кто с кем. Виктор и не помышлял ни о чем таком — просто напивался, чтобы забыться. Но сценарий требовал заключительного акта. И как известно, из песни слова не выкинешь…
Состоялся ли этот акт или он только предполагался — Виктор не мог себе ответить. Помнил, что прилепилось вдруг к нему что-то холодное, как лягушка, — тело голой цыганки, но уже не жгуче-черной, а блондинки. Парик, что ли, сняла вместе с одеждой?.. И это мертвенно-холодное тело хотело разжечь в нем страсть; говорило какие-то непристойности, целовало ярко-красными губами, обвивало молочно-белыми руками — ничего живого, теплого… Тело долго терзало его в надежде удовлетворить себя, но безрезультатно. Молочно-белая рука шлепнула его от злости по лицу, а нога пнула в живот — наверно, чтобы привести в чувство. Но чувство было одно — гадливости. Вернее всего, акт так и не состоялся.
Неожиданной была развязка. Когда наконец Виктор добрался до дома — снова ночью, он долго не мог войти в подъезд: почему-то стало страшно. Некоторое время он нерешительно топтался у двери, прислушиваясь к внутренней жизни дома и ожидая, чтобы кто-нибудь вышел.
В подъезде было темно, но в этом не было ничего странного: новые лампочки выкручивали, как правило, в течение недели. Виктор ощупью стал подниматься по ступенькам. И на втором этаже на него напали: кто-то схватил его за руки и заломил назад, и пока он не вырвался, другие сильные мужские руки нанесли ему несколько ударов под ребра, в шею — куда попало.
