Я тоже не собирался на ней на ту сторону выезжать. Пожалуй, такая штука в мой проход и не пролезет. Так что обойдусь как-нибудь без стопарей и поворотников. А вот подшипник надо бы поменять. И амортизаторы. И компрессор. И мебель надо в башню купить. И где на все это деньги брать, а? Вот он главный вопрос русской интеллигенции, а не «кто виноват и что делать». Поэтому следующий день я решил посвятить решению финансового вопроса.
Я давно держал в уме мешочек с золотыми монетами, затрофеенными из сумки Карлоса. Это, навскидку, довольно приличный капиталец, но и весьма токсичный при этом. В ювелирный такое не сдашь, а соваться на чёрный рынок, не зная броду — огребешь неприятностей с вероятностью приблизительно стопроцентной. Тем более что металл в монетах неизвестного происхождения — это всегда непонятно, а значит подозрительно. Не кинут, так настучат, куда надо. Однако был у меня один знакомец прелюбопытный по этой части — редкостный ебандей, но человек по-своему надёжный. Он в одно время подвизался настоящим пиратом — не тем, которые нелицензионный софт копируют, а тем, которые «на абордаж, черти солёные, якорь мне в жопу!» Нет, я не шучу и не преувеличиваю — у известных всем сомалийцев нет на это дело национальной монополии, они просто хорошо распиарили бренд.
Мой забавный приятель начинал с торговли оружейной копаниной ещё при позднем СССР, а в урагане ранних девяностых заматерел настолько, что с компашкой таких же оглоёбов прикупил настоящий живой торпедный катер — на дворе стоял такой исторический период, что чёрта в ступе можно было купить, только плати. В общем, где и как они забазировались, не скажу, но бизнес наладили красиво — выходили из-за острова на стрежень, на простор морской волны, и пристраивались к какому-нибудь танкеру поразвесистей. Наводили на него внушительные трубы пусковых аппаратов и говорили по радио на чистом руглише, что они «крэйзи рашн пиратс, и если кэптэн не погрузит им олл шип кэш оф маней ту зер бот и не толкнёт веслом в их сторону, то будет факин шит торпедо аттак и тогда пиздец». Последнее слово все понимали даже без переводчика. Были ли в трубах торпеды я, честное слово, не знаю, но проверять никто ни разу не решился — репутация у «факинг крэйзи рашенс» была в те годы та ещё. Капитан сгружал судовую кассу на аварийный плотик, махал ей вслед платочком и бежал писать претензию в свою страховую, безбожно преувеличивая сумму ущерба. Для страховщика морских перевозок, оперирующего миллиардами, судовой кэш — это вообще даже не сумма, так что некоторое время эти безобразия ребятам даже сходили с рук, но потом, надо полагать, что-то пошло не так. Во всяком случае, какое-то время спустя мой приятель обретался уже в ЮАР, где обзавёлся красивым загаром, белой виллой у моря и женой-мулаткой, став оружейным зиц-мафизо. Как это? А вот так. Не знаю, какие морские ветры прибили его к берегам страны загнивающего апартеида, но он по привычке попытался пристроиться там по знакомому профилю — чёрному оружейному рынку. Рынок оказался чёрным немного в другом смысле — держали его конкретные гуталиноворожие обезьянцы. И они совсем уж было думали порешить беложопого, вломившегося в их вотчину по незнанию, как кабан в ганджубас, но мой приятель был хитрым, наглым и отчаянно бесстрашным долбоёбом. В общем, как-то он, хотя и не без потерь, отбрехался и нашёл с обезьянцами общую выгоду.
