Со мной, кстати, была солидарна и стыдливая франкистская Испания, запретившая выпускать пластинку с подобной обложкой на своей территории, из-за чего альбом там появился на прилавках в конверте новой, достаточно кровавой вариации: на картинке были изображены отрезанные пальцы в консервной банке. Видимо, эти испанцы игривому предпочитают жестокое… Что ж, дело вкуса!
Как бы то ни было, добившись ожидаемого эффекта, Бернар перешел к делу, а я после увиденного весь обратился в слух. The Rolling Stones поддались на соблазны «Атлантик». Они любили, чтобы за ними ухаживали, а потому хотели в каждой большой стране иметь отдельного лейбл-менеджера, который занимался бы продажами и рекламными кампаниями. На позицию менеджера по Франции они предложили, на мой взгляд, идеальную кандидатуру: «Why woudn’t we ask good old Dominic?»[17] Даниэль Филипаччи и Бернар дали свое согласие, и теперь выбор был только за мной. Хотел бы я стать представителем The Rolling Stones во Франции?..
Для ответа на такие вопросы долго думать не надо. Мне понадобилось секунд пять от силы. На радостях я даже позволил себе выдвинуть небольшое требование: помимо отдела «Роллинг Стоунз Рекордс», я также хотел руководить международным отделом, на что Бернар ответил, что можно рассмотреть и такой вариант. Таким образом, мне представлялась возможность продолжать служить на благо этой похотливой банды. Более того, они сами меня выбрали! Моя счастливая звезда продолжала ярче всех сиять на небосклоне.
Тот обед ознаменовал начало нашего с Бернаром сотрудничества, в котором было очень много взлетов. Были и некоторые падения, но Бернар навсегда остался мне другом, которого я очень уважаю. Во-первых, как и Эдди Барклай, он был в первую очередь артистом, а уже потом управленцем. Как и Барклай, Бернар был джазовым пианистом. Все работники «УЭА» оказались страстными любителями музыки, а не дремучими торгашами, не интересующимися ничем, кроме бухгалтерии. В офисе Бернара даже стоял рояль, и он имел не только декоративное значение. Музыканты, приходившие сюда, иногда играли на нем свои последние наработки. Несомненно, мы делали бизнес, но подходили к нему творчески. Оценивая макет обложки, мы руководствовались понятием красоты, а не финансовой выгоды, хотя, конечно же, надеялись, что результат принесет нам деньги. Нашу организацию не финансировали филантропы, так что обеспечить ее процветание можно было только зарабатывая. Но страсть к искусству всегда оставалась превыше мыслей о выгоде.
