— Не мучай себя, сынок.
Перед ним стояла Мария, его мать, спокойная и ласковая, как всегда. С тех пор как Мария овдовела, она носила скромный, не бросающийся в глаза траур. Так она хранила память о муже. Но никогда не жаловалась и не роптала на судьбу. Всю свою любовь она отдавала трем сыновьям и дочери, понимая, что ее дети давно стали взрослыми и уважая в каждом личность. Если она и боялась за них, то никогда им об этом не говорила.
Ее рука легко коснулась лба Игоря. Он узнал сухую теплую ладонь, слабый запах мелиссы. Ему не надо было даже поднимать глаз: он помнил наизусть каждую черточку красивого лица матери, его все еще четкий овал, тяжелые каштановые волосы, уложенные в высокую прическу, которую с трудом удерживали большие черепаховые гребни. Игорю хотелось сказать матери, как сильно он ее любит и как тоскует о счастливой поре своего детства, о беззаботных годах в Байгоре, о студенческой жизни в Петрограде. Но можно ли двадцатисемилетнему офицеру царской армии признаться даже родной матери, что быть взрослым ему не по душе?
Наталия и пяти минут не могла усидеть на месте. Она то присаживалась к белому роялю, поднимала крышку и опускала вновь, кружилась на вертящемся табурете, то вскакивала, напевая первые такты шопеновского вальса, то принималась лихорадочно листать ноты. Адичка сидел поодаль, читая поэтический альманах. Когда они только познакомились, он пытался привить Наталии свою любовь к поэзии. К Пушкину, само собой, но любил он и новых поэтов, современников — молодых Блока, Есенина, прекрасную Анну Ахматову. Однако девушка ответила ему, что только романы — предпочтительно французские — волнуют ее и увлекают. И он твердо решил больше не докучать ей дорогой его сердцу русской поэзией. Зато ее страсть к игре на фортепьяно обрадовала его еще при первой встрече. Сам он неплохо играл на скрипке. Адичка уже мечтал о счастливых вечерах, когда они с женой, оставшись в Байгоре одни, будут музицировать.
Наталия присела на минутку рядом с Ксенией, которая укачивала на руках младшего ребенка Ольги, невозмутимого восьмимесячного карапуза. У ее ног примостился спаниель с влажными глазами, и Наталия рассеянно поглаживала его, почти не слушая будущую невестку, что-то ей рассказывавшую. Ксения увлекалась астрологией, она говорила о гороскопах, о расположении светил, Солнца и разных планет.
Англичанка наконец утихомирила своих воспитанников. Один за другим дети уходили с лужайки в гостиную, чтобы пожелать доброй ночи родителям, тетушкам, дядюшкам и бабушке. Но строптивица Дафна все не унималась:
