– Похоже, в этот раз конфета никому не досталась. Ну, ничего, как-нибудь повторим.
Он приказал рабам убрать чашу со сладостями до следующего раза.
Верда шепнула Рейну:
– Теперь понял, почему его прозвали Багряным?
Рейн кивнул. Говорить он был не в состоянии.
Император отвлекся на другое развлечение, и все вздохнули с облегчением, но настороженность по-прежнему витала в воздухе. А ну как выдумает еще что-нибудь в том же духе? И ведь не возразишь. Это в таких условиях росла Эльмидала? И Гай с Андрием тоже. Как они с ума не сошли и остались людьми? Впрочем, кто-то остался, а кто-то нет, вспомнил Рейн старшего наследника. Вот уж кто копия папочки.
– Какая встреча, – к нему приближался вольный, подравший его Эль. Рейн уже знал, что это верховный жрец Квист. – Подойди, надо поговорить.
Рейн, оглянувшись на госпожу, шагнул к Квисту.
– Что ты делаешь? – жрец был бордовый от злости. Как бы удар не хватил.
– Служу моей госпоже, благородный, – ответил он смиренно, а про себя посмеиваясь. – Разве не ради этого вы подарили меня?
Жрец замялся, но, видимо, пришел к выводу, что невольнику все равно никто не поверит, и заговорил откровенно:
– Я тебя подарил, выродок, чтобы ты девчонку прикончил. Или забыл, что такое свобода? Пообтесали тебя годы рабства?
Врезать бы ему, да кругом жандармы. Вмиг скрутят. Еще и госпожу виноватой объявят.
– Слушай сюда, – жрец наклонился к Рейну. – Если расправишься с девчонкой, лично позабочусь о том, чтобы ты покинул острова целым и невредимым. Снова будешь свободным человеком. Подумай, я слов на ветер не бросаю. Если сказал, сделаю.
Заманчиво, ох как заманчиво. Аж под ложечкой засосало, так хотелось согласиться. Рейн нашел взглядом Эль. Убить ее проще простого. Она сама поможет, еще и спасибо скажет. Только рука не поднимется. Не в силах он причинить ей вред.
– Благодарю за щедрое предложение, благородный, но я не смею его принять, – поклонился Рейн.
– Цену набиваешь?
– Что вы, просто отказываюсь.
– Ах ты, – жрец занес руку для удара, но его сбил девичий голос.
– В чем дело, отец? – к ним подошла девчонка лет тринадцати. Внешне вылитый агнец – губки бантиком, кудри светлых волос, только глаза злобно блестели, выдавая истинную сущность. – Что тебе сделал этот невольник? Отпусти его, пусть возвращается к своей госпоже.
Жрец сомневался, жевал губы, но, в конце концов, кивнул. Проваливай, мол. Рейн с радостью подчинился.
Тантала – дочь жреца – следила за рабом. Едва он отошел на безопасное расстояние, она произнесла:
