– Алло, алло…
12. Три музыкальные вариации
а) Людвиг ван Бетховен
Бетховену не повезло с нашими уроками химии. Дело в том, что химичка, закрывая половину периодической таблицы Менделеева (и заодно бородатое лицо тестя поэта Блока), сыпала громы и молнии на нас за очередную контрольную по органической или неорганической химии. Ее коронным номером было под конец вспомнить Бетховена как любимого композитора товарища Ленина, а она как коммунистка, ясное дело, не может и не имеет права допустить, чтобы мы не расслышали «музыку» ее предмета – химии, которую она считает симфонией Бетховена, ведь все там, в химии, связано музыкальными нитями, и даже периодическая система за ее спиной (точнее, за ее задницей) – это закодированная музыка, это Бетховен! (Эту фамилию она почему-то произносила с ударением на первом слоге.) Почему товарищ Ленин любил музыку Бетховена, химичка не объясняла. Просто любил вождь – и точка. Химический кабинет с колбами, химикатами, портретами знаменитых химиков, учебными плакатами, которые объясняли достижения химической промышленности страны, никак не увязывался с музыкой, а Бетховен – тем более. Каждый раз, костеря нас почем зря и не объясняя ошибок в формулах и химических задачах, химичка взывала к Бетховену. Она рассказывала о его музыке, о его глухоте, о симфониях, об исполнении их симфоническими оркестрами.
Валера поднимает руку, химичка падает, как коршун, с высоты своей симфонической эйфории и стеклянными глазами смотрит на Валеру.
– У меня вопрос.
– Какой?
– О Бетховене.
Класс оживляется.
– Бетховен – немец? – спрашивает Валера.
– Немец, – отвечает химичка и добавляет, что его предки, вероятно, из Голландии.
– Но немец? – уточняет еще раз Валера.
– Ну немец, немец, – с нажимом отвечает химичка.
– А чего мы о немцах должны слушать? Они нам войну проиграли!
Химичка подается всем телом к доске, вытирая спиной и задницей записанные мелом тему урока и химические формулы. Симфонии Бетховена в одно мгновение становятся гильотиной для ее массивной головы, которую она склоняет под топором аргументов Валеры.
– Но товарищ Ленин… – как-то неуверенно пытается оправдаться химичка.
– Товарищ Ленин не знал, что немцы проиграют войну! – отражает атаку химички Валера.
– Не знал… – соглашается химичка.
На второй урок отстаивать Бетховена прибежали директор, парторг школы и председатель профсоюза. Они наперебой вместе с химичкой защищали Бетховена и его музыку, выпросили у учителя музыки портрет композитора и, отодвинув стеклянные колбы, примостили его на учительском столе в качестве доказательства, что Бетховен может вполне стоять среди химических реактивов и растворов, а его музыка переживет даже Валеру…
