– Вы приехали с далекого севера? – сказал он.
Идрис поклонился до земли.
– Да, о Махди! Мы принадлежим к племени дангалов и потому мы покинули свои дома в Файюме, чтоб ударить челом и припасть к твоим благословенным стопам.
– Я видел вас в пустыне. Ужасный был этот путь, но я послал ангела, который бодрствовал над вами и оберегал вас от смерти и от руки неверных. Вы его не видели, но он неусыпно следовал за вами.
– Спасибо тебе, искупитель.
– И вы привезли Смаину этих детей, чтоб он обменял их на своих, которых турки держат в плену вместе с Фатьмой в Порт-Саиде?
– Мы хотели служить тебе.
– Кто служит мне, служит собственному искуплению; вы открыли себе этим путь в рай. Фатьма мне родственница… Но, право, говорю вам, когда я покорю весь Египет, моя родственница и ее дети все равно получат свободу.
– Так сделай с этими детьми, что угодно твоей воле, о, благословенный!..
Махди опустил веки, потом опять поднял их, ласково улыбнулся и кивнул Стасю:
– Подойди сюда, мальчик.
Стась сделал несколько шагов вперед энергичной, точно военной, походкой, поклонился вторично и, выпрямившись, как струна, посмотрел прямо в глаза Махди и ждал.
– Рады ли вы, что приехали ко мне? – спросил Махди.
– Heт, пророк. Нас похитили против нашей воли от наших отцов.
Этот простой ответ произвел заметное впечатление и на привыкшего к подобострастию и лести властелина, и на окружающих. Халиф Абдуллаги нахмурил брови, грек закусил усы и стал ломать свои пальцы. Но Махди не переставал улыбаться.
– Но зато вы находитесь у источника истины, – сказал он. – Хочешь ли ты испить из этого источника?
Наступила минута молчания. Махди, полагая, что мальчик не понял вопроса, повторил его яснее:
– Хочешь ли ты принять мое учение?
Стась ответил:
– Я не знаю твоего учения, пророк; если бы я его принял, я сделал бы это только из страха, как трус и низкий человек. А разве тебе угодно, чтоб веру твою исповедовали трусы и низкие люди?
Говоря это, он все время смотрел в глаза Махди. Воцарилась такая тишина, что слышно было жужжание мух. Но в то же время свершилось нечто необычайное: Махди смутился и не сразу мог найти, что ответить. Улыбка сошла с его лица, которое приняло озабоченное и недовольное выражение. Протянув руку, он взял тыкву, наполненную водой с медом, и стал пить, но ясно было, что только для того, чтоб выиграть время и скрыть свое смущение.
А мужественный мальчик стоял с гордо поднятой головой, ожидая приговора. На впалых, обожженных ветром пустыни щеках его заиграл яркий румянец, глаза ярко горели, а тело вздрагивало от глубокого волнения. И страх перед тем, что могло и должно было наступить, смолк на минуту в глубине его души, которую наполнили в это мгновение радость и гордость оттого, что он нашел в себе силу и остался верен себе.
