– Сегодня вы переночуете и получите пищу в моем доме. Но завтра в Омдурмане тебе самому придется позаботиться о пропитании, и заранее предупреждаю тебя, что это будет не очень легко.
– Почему?
– Потому что идет война. Жители уж несколько лет не засевали полей и питались только мясом, а когда перестало хватать скота, наступил голод. Голод теперь во всем Судане, и мешок дурры стоит теперь больше, чем невольник.
– Аллах акбар! – воскликнул с изумлением Идрис. – А в степи я видел целые стада верблюдов и скота.
– Они принадлежат пророку, благородным[28] и халифам… Да… У дангалов, из племени которых происходит Махди, и у баггаров, над которыми начальствует главный халиф, Абдулагги, есть еще большие стада; но остальным племенам живется все труднее.
При этих словах Нур-эль-Тадхиль похлопал себе по животу и прибавил:
– На службе у пророка у меня высший чин, больше денег и больше власти; но живот был у меня больше, когда я был на службе у хедива…
Сообразив, однако, что он сказал, может быть, слишком много, он немного погодя добавил:
– Но все это пройдет, когда победит истинная вера.
Слушая это, Идрис невольно подумал, что в Файюме, на службе у англичан, он как-никак голода не знал и легко зарабатывал себе на хлеб. Он огорченно нахмурился.
Немного помолчав, он спросил опять:
– Завтра ты поведешь нас в Омдурман?
– Да. Хартум, по приказанию пророка, был оставлен войсками Махди, и мало кто там еще живет. Верные пророку сносят большие дома и увозят кирпич вместе с остальной добычей в Омдурман. Пророк не хочет жить в городе, оскверненном неверными.
– Я явлюсь к нему завтра с поклоном; он велит дать мне припасы и корм.
– Гм! Если ты действительно принадлежишь к племени дангалов, так, может быть, тебя допустят к нему. Но знай, что дом его охраняют днем и ночью сто человек, вооруженных корбачами, и не жалеют ударов всякому, кто бы захотел войти без разрешения к Махди. А то толпа не дала бы святому мужу ни минуты отдыха… Аллах! Я видел даже и дангалов с кровавыми рубцами на спине.
Идрис с каждой минутой впадал все больше в разочарование и уныние.
– Значит, верные не видят пророка? – спросил он.
– Верные видят его каждый день на площади молитвы, когда он, опустившись на колени, на овечьей шкуре, возносит руки к Богу или проповедует толпе, укрепляя ее в истинной вере. Но проникнуть к нему и говорить с ним очень трудно. Кто удостоится этого счастья, тому все завидуют, потому что на того нисходит милость Божья и очищает его от всех прежних грехов.
