Специальное меню имелось у матери на все особые случаи, не только на Рождество. Вот, например, День благодарения. Разумеется, готовили индейку — со всеми мыслимыми гарнирами: с полентой и соусом из шалфея, с бататом, с луком под сырным соусом, со спаржей, с двумя видами клюквенных заправок, с рогаликами. Пасха, Хэллоуин, Новый год, День независимости — для каждого праздника у мамы были припасены особые блюда. Такая еда сама по себе означала для нас «праздник» и «веселье». Я росла в окружении богатейших кулинарных традиций. Теперь, когда я уже выросла и живу на Манхэттене, а не в центральной части страны, я по-прежнему считаю, что еда может значить что-то особенное и готовиться для особых случаев, вот только число этих случаев в моей жизни резко увеличилось. У меня есть друзья, которые празднуют Хануку и пекут для этого картофельные блинчики (латкес) и пончики с вареньем (суфгания); а другие друзья отмечают Белтейн (кельтский праздник начала лета) и жарят целого поросенка. И все они предпочитают для особых случаев готовить особенные, подходящие к этим случаям блюда.
«Праздник делает еда, — заявляет моя подруга Линда. — Особые блюда свидетельствуют о традициях, преемственности и семейных связях. И даже не пытайтесь печь модные современные низкожировые латкес, готовьте как полагается».
Иными словами, еда — это настоящая политика! Попробуйте только отказаться от особенного, «фирменного» блюда — вас непременно посчитают предателем. «От крошечного кусочка тебя не убудет!» — настаивают оскорбленные семейные повара. Часто на одном кусочке дело не заканчивается, и приходится пробовать все новые и новые блюда. В конце концов, мы же хотим чувствовать свою причастность к семье, а еда как раз символизирует эту причастность.
«Одним кусочком не ограничивалось. В моей семье нужно было непременно взять второй, а то и третий, — рассказывает Рейчел. — Я заранее знала, что за каждый большой праздник наберу не меньше пяти килограммов». Когда она соблюдала серьезные диеты, ей приходилось думать о предстоящем празднике задолго до нужной даты. «Я просто знала, что все мои усилия пойдут псу под хвост — и так всегда и было».
«А моя мать следила за каждым куском, который я клал в рот, и за теми, которые не клал, — тоже, — возмущается Марк. — Она чувствовала себя смертельно оскорбленной, если я вдруг пропускал какое-то особенное блюдо. „Как это ты не хочешь это есть?“ — причитала она с таким видом, будто я ранил ее в самое сердце!»
