– Ну, Тих, пойдём?
– Ещё один тур, небольшой тур, пожалуйста, Дольф… Музыка так хороша здесь!
Он говорил правду: оркестрион в кабачке Голубая Овца славится у обычных посетителей трактиров. Нет ничего более крепкого, более чудесного по части труб и цимбалов; их громкие звуки возбуждают вашу кровь и мозги до такой степени, что, выйдя из Голубой Овцы, можно отдаться какой угодно проделке и выдумке: можно обольстить первую встречную девушку и убить первого попавшегося человека!
Но увлечение Тиха не казалось смешным для Дольфа.
– Хвастун! – сказал он ему вполголоса. – Дело разве в музыке? Скорее, признайся, что ты увлечён этой низкорослой, жалкой… (Турламэн унижал её). В таком случае, желаю успеха, так как остальная дичь нас не прельщает. Прощай!
Однако, не мы одни заметили взаимное понимание Тиха и возбуждающей его уличной женщины.
К тому же, присутствие нашей партии и нашего предводителя возмущало их квартал. В какой бы околоток мы ни приходили, мы не остаёмся никогда незамеченными, так как типы Маролля превосходят дерзостью и развязностью жителей других кварталов. К тому же, внимание бала сосредоточилось на Тихе и его победе. Женщины ревновали, разумеется, к похитительнице гордого молодца. И так как Блонт-Ми – так её называли – считалась возлюбленной одного из главарей этого местечка, одна из женщин побежала предупредить заинтересованное лицо, которое играло в карты в соседнем кабаке.
Подговорённые Дольфом, мы хотели покинуть Тиха на произвол судьбы, как вдруг произошло волнение среди присутствующих.
Это встречали Флюпи Кассюля, прежнего противника борца из квартала Маролля, к тому же, как мы узнали, официального возлюбленного Блонт-Ми.
– Чёрт возьми! – сказал нам Кампернульи. – Теперь не время уходить!
Флюпи Кассюль, молодец, почти так же хорошо сложенный, как и Тих, пробился сквозь толпу, остановился в первом ряду зрителей перед танцующими, и когда наша парочка задела его, он довольно грубо опустил свою руку на плечо Блонт-Ми.
– Постой-ка!.. Довольно!
– Что такое? – воспротивился Бюгютт.
– Тысяча извинений, товарищ. Ты немного опоздал. Место занято! – проговорил в нос Кассюль медленным, почти добродушным тоном.
– Не так уже прочно занято, чтобы нельзя было тебя согнать.
– Ты думаешь?
– Я уверен.
– Это мы увидим!
И, оттолкнув Блонт-Ми, как и слугу из залы, соперники побросали свои фуражки, сняли свои куртки и засучили рукава рубашки. Но Кампернульи вмешивается:
– Одну минутку, – заявляет он. – Товарищи, я вас всех зову в свидетели; признал ли Кассюль или нет Бюгютта выше себя после законного и торжественного испытания?
