Георгий снова щёлкнул пальцами, и окружающая нас голограмма пропала. Вместе с ней ослабли и стягивающие меня ремни, живо втянувшись куда-то в недра кушетки. Преодолевая слабость, накопившуюся в мышцах, я хотел было привычно растереть виски, но не смог толком согнуть руку. Даже пальцами толком пошевелить не удалось. Дошло до странного – хотел согнуть указательный, а вместо него послушался средний. Сам же он на прямое мысленное усилие передал свои полномочия мизинцу. С таким раскладом даже банальный хулиганский жест не покажешь с наскока.
– Клим, к сожалению, твоя нервная система далеко не в порядке, – поспешил сообщить франт. – Синдром криораспада синапсов. Единственная твоя возможность снова полноценно двигаться – вирткапсула.
– Надеюсь, мне не придётся эту вашу капсулу глотать, – вздохнул я.
Капсулой оказался довольно громоздкий, хоть и высокотехнологичный агрегат, весом под тонну. Смотрелся он посреди пыльной квартирки, где мне предстояло жить, словно прилетевший с другой планеты корабль пришельцев, пусть и крохотных. Самое смешное – на капсулу формой аппарат походил меньше всего. Скорее, на утопленную в массивный постамент колбу, под пробку наполненную мутной жидкостью.
Пока молчаливые (а что самое страшное – трезвые) техники устанавливали и настраивали аппаратуру, Георгий предложил им не мешаться и посидеть внизу, в прохладном салоне его роскошного автомобиля. Пусть на улице понемногу смеркалось, но духота вокруг стояла страшная. Август, как-никак.
От выданной мне инвалидной каталки я категорически отказался, прохромав положенное от лифта до парковки расстояние самостоятельно. Получалось из ног вон плохо – конечности предательски дрожали и не слушались, три раза чуть не грохнулся. И если кое-как ковылять ещё получалось, то мелкая моторика оказалась уже за гранью моих мечтаний. Да и в целом мышцы выглядели не впечатляюще – шутка ли, двадцать семь килограмм потерял!
Одно хорошо – ни малейшего шрама от пули не осталось, но чтобы я не слишком радовался, на теле появилось несколько сугубо армейских татуировок. Всего лишь ради маскировки.
Хоть меня после возвращения с того света и так узнать было проблематично, но внешность всё равно подкорректировали – нос выправили, скулы заострили, изменили форму ушей, и ещё кой-чего по мелочи. Чёртовы перестраховщики! Я когда себя в первый раз в отражении увидел, едва подавил в себе желание кого-нибудь убить. До красавца мне было и раньше далеко, но сейчас я вообще походил на какого-то хмыря из уголовной хроники. Единственное, что не тронули – глаза, пусть они и были одной из главных примет для опознания.
