Шли годы, принося с собой страдания и маленькие радости, которые он, как и прежде, перекладывал в стихи. Тайком иногда сапожничал. В 1348 году от рождества Христова скончался старый граф Тулузский. У сына его были отменные наставники, и он решил вернуться к обряду пасхальной пощечины.
Израиль предстал пред ним босой, в одной рубахе и обязательном колпаке, на спине и на груди были нашиты два больших желтых круга… А за плечами у него было семьдесят два года… Огромная толпа собралась поглазеть на пощечину. Покатился по земле колпак. Израиль, согласно старому обычаю, наклонился его поднять и отвесил молодому графу три благодарственных поклона.
Затем, поддерживаемый единоверцами, прошел сквозь улюлюкающую толпу. Когда он добрался до дому, правый глаз его ободряюще улыбался. «Дело привычки, — сказал он жене, — а я вроде бы уже и привык». Но над щекой с отпечатками всей пятерни плакал левый глаз. И на следующую ночь старая кровь незаметно превратилась в воду. А еще через три недели, проявив непростительную слабость, он умер от стыда.
Рабби Матитьяху Леви, сын его, был столь поглощен математикой, астрономией и медициной, что самим евреям случалось подозревать его в союзе с сатаной. Ему свойственно было необычайное проворство во всем. В одном из своих повествований Иоханан Бен Хасдай сравнивает его с хорьком. Другие авторы поясняют это сравнение: он, казалось, каждую минуту готов обратиться в бегство.
Матитьяху занимался медициной в Тулузе, в Оше, в Жимоне, в Кастельсарразене, в Альби, в Гайаке, в Рабастенсе, в Верден-сюр-Гароне и разделил судьбу еврейских врачей своего времени. В Оше и Гайаке его обвинили в умерщвлении больных христиан, в Кастельсарразене приписывали заражение проказой, в Жимоне он отравлял колодцы, в Рабастенсе применял эликсир, настоенный на человеческой крови, а в Тулузе исцелял невидимой рукой сатаны. И, наконец, в Верден-сюр-Тирон занес чуму.
Своей жизнью он был обязан больным, которые предупреждали его об опасности, прятали, помогали скрыться.
Неоднократно повелевали ему прекратить занятия медициной, но он, говорит Бен Хасдай, но какой-то странной причине всегда раскрывал двери перед больным христианином. И уж какие только слухи не ходили о его смерти! И в Муассаке его бросили в еврейскую братскую могилу, и в Оше заживо сожгли на кладбище, и в Верден-сюр-Гароне растерзали на части — а грустный хорек всякий раз появлялся в той или другой синагоге. С того момента, когда, по совету своего духовника, король Карл VI издал эдикт об изгнании евреев из Франции, рабби Матитьяху Леви скрывался в окрестностях Байонны. Еще один шаг — и он очутился в Испании.
