Еще раз глухо бухнуло несколько раз об пол, и посыпались осколки.
После установилась тишина. Затем в трапезной появился Воскобович. Он передвигался мелкими шажками и смотрел долу. За ним шла разгневанная Англичанка.
— Ты зачем банки разбил? — спросила Англичанка грозно.
— Не знаю. — На Воскобовича было жалко смотреть.
— Представляешь, забегаю, а он стоит и задумчиво банки наши на пол сбрасывает. Аккуратно так, пальчиком.
— Много разбил? — поинтересовалась матушка Марьяна безо всякой паники.
— Да почти все! Пятилитровые! — Англичанка захотела плюнуть от досады, но вовремя вспомнила, что в храме плеваться не принято.
Банки под огурцы они с Марьяной собирали уже полгода.
Англичанка покачала головой и произнесла:
— Принимает больных людей, а потом говорит, что непорядок. — Англичанка говорила об отце Леониде, но имени его не называла. — Парню в больницу надо.
— Подойди сюда, — сказала матушка Марьяна Воскобовичу ласково. — Возьми веник и совок и пойди все за собой аккуратно убери. И главное, не порежься.
— Ты что, совсем? — Возмущению Англичанки не было предела. — Он же вообще не соображает, что делает.
Недовольная Англичанка сама взяла совок с веником и отправилась в коридор, подметать осколки.
Воскобович сел на скамейку, взял рыбную котлету и начал есть.
Медленно и неумело, как будто делал это первый раз в жизни. Котлета была мягкая и вкусная. Воскобовичу стало немножко легче.
