— Простите меня, терр Ивашов, но я совершенно измучен. Давайте я проведу вас обратно в вашу квартиру. Контрольный срок вышел — и с вами ничего не произошло.
Это, пожалуй, самое приятное за последние двадцать часов. Если бы еще и вы…
Он поднялся, держась за стул.
«И я? — подумал Ивашов, — что «если бы еще и я…»?
Александр тоже встал. Они вышли в коридор и медленно двинулись к лифтам. Кругом царила невероятная тишина и неподвижность. Даже неутомимый байцер, высунувший свою морду из ниши в конце коридора, казался каменным изваянием, сфинксом, а не быстроногим крысороботом. Когда они — проходили мимо него, Ивашов заметил, что у «травильщика» даже не двигаются проволочки-усы на металлическом носу. Видимо, Мейер каким-то образом — подавлял высокую активность этих хищных созданий ТНУ.
Таким же неторопливым шагом они дошли от лифта до квартиры Ивашова. Зайдя в кабинет, Отто рухнул в удобное кресло и расслабился. Александр видел, каких усилий стоило ему сосредоточиться.
— Вот мы и пришли, — сказал Мейер, — все в порядке.
— Как Клара?
Отто криво улыбнулся одними уголками губ и кивнул.
— И с Кларой все в порядке. Со всеми все в порядке. Только вот дружище Карл-Йорг… Его больше нет с нами.
«Странно он говорит, — подумал Александр, — Шреккенбергер не умер, и все же его больше нет с нами. Что с ним?»
Мейер устало смотрел на Ивашова, с трудом фокусируя взгляд, словно пьяный.
— Самое скверное, — бросил он, почти не шевеля губами, — самое скверное будет, если обнаружится, что это работа де Гера. Очень будет плохо, если в эту историю окажется замешанным де Гер.
Ивашов молчал, состроив понимающую мину. Мейер начал говорить что-то интересное. От усталости у него развязался язык. Если сейчас начать его расспрашивать, он наверняка опомнится и замолчит.
— А если это работа Жермена, — продолжал размышлять Отто, — то тогда придется послать к чертям всех биологов. А то они из-за взаимных распрей перетравят половину персонала Института. — Этого допустить нельзя!
Веки Мейера неодолимо тянуло вниз, и он то и дело, встрепенувшись, встряхивал головой. — Помолчав минуты две, он непонимающе уставился на Ивашова, и через некоторое время, медленно улыбнулся. Казалось, Мейер теряет нить своих рассуждений.
«Значит, Шреккенбергера отравили, — соображал Александр, — я был прав в своих предположениях. Но неужели де Гер? Впрочем, я же видел, какой странный торжествующий взгляд бросил он на Карл-йорга, когда с тем начался припадок. Что за снадобье использовал Жермен, какое действие оно оказывает на жертву? Не убивает, но, как сказал Мейер — это хуже смерти!»
