Руслан зажмурился. Один миг, секундочка. Так и было — один миг. Он понял за миг до этого мига, что́ сейчас случится. Но ничего уже было не сделать, не остановить, не дотянуться до руля — только смотреть вытаращенными от ужаса глазами, как скутер кренится и несется прямо в столб.
— У меня был друг… ну, как «друг»? Одноклассник. Не для кругосветки, но он очень хороший, и мы… ну, может, и дружили. Наверное. Часто домой вместе ходили. Разговаривали. С ним было… легко, вот. И он очень скутер хотел, прямо вот мечтал. А на них же с четырнадцати лет только можно, а нам тогда по двенадцать было. И вот однажды ему дали покататься. И он меня позвал. Пойдем, мол, до дома довезу. Мы полгорода проехали — круто, конечно, ветер, никаких пробок, такая свобода и скорость. А потом какой-то придурок на джипе выехал на желтый… и Седой… он не успел. Ну, то есть наоборот, успел — свернул на обочину. Только с управлением не справился — и в столб.
Лиза ахнула. Не смогла сдержаться. Закрыла рот обеими руками.
— Ну да. Седой… он сразу же умер, на месте. А я только ногу сломал и два ребра. Ну, и сотрясение мозга.
Лиза молчала. Смотрела на него и молчала. А потом вдруг поцеловала в щеку. И прошептала:
— Прости. Я не знала, что у тебя было такое.
Руслан лежал не шелохнувшись. Такое было у него, да. За два года он уже как-то привык. А вот этот поцелуй… такого с ним не было никогда.
И он сказал:
— Лиза.
— Что?
— Я бы не уплыл все равно.
— Что?
— Я бы не уплыл. Я хотел сначала поплыть, дойти, позвать на помощь, вернуться за тобой. Но я бы не уплыл. Я бы тебя не бросил тут.
Лиза ткнулась лбом ему в плечо. Она не хотела говорить, что каждую минуту ждала и боялась, что вот-вот он скажет: «Ладно, пора все-таки плыть. Не бойся, я скоро». Ей казалось, что она умрет сразу, на месте, как только он уплывет. У нее бы просто сердце разорвалось от тоски, обиды и страха! Но он не уплыл. И не уплывет. Ни завтра, ни потом. Они наловят рыбы, раздобудут огонь, они будут жить здесь вдвоем (ой, втроем, теперь еще и Юша!), пока их не найдут. Может быть, даже пропустят школу. Она лежала, слушая дыхание Руса, и думала, что иногда стихийные бедствия — к счастью.
Остров тихо вечерел. Удлинял тени, будто кисточкой рисовал. Завел пластинку «Трели сверчков», зажег в небе яркие звезды и огромную половинчатую луну. На ночь они решили остаться на берегу, между двух камней. Камни за день нагрелись, и казалось, что между ними теплее, чем в тополиной яме, влажной от мокрых велосипедов и веток. Рус расстелил высохшую рубашку на земле.
