Главным препятствием для дю Пакье, помимо недостатка знаний, были деньги, вернее, их отсутствие. Мейсенской мануфактуре средства на создание производства и оплату работников выделяло, пусть и со скрипом, саксонское казначейство. Дю Пакье не получил от Карла VI ничего, кроме неопределенных обещаний стать щедрым покупателем — как только будет что приобретать. Дабы закрепить документально, что не берет на себя никаких финансовых обязательств, австрийский император в мае 1718 года даровал учредителю новой мануфактуры двадцатипятилетнюю монополию на производство фарфора в Австрии, особо оговорив, что тот не должен рассчитывать на деньги казны.
Надо было искать кого-нибудь другого, кто вложит средства в фабрику. Дю Пакье сумел заразить своим энтузиазмом венского купца Мартина Бекера, и тот согласился выделить крупную сумму на предварительные эксперименты и создание производства. За это дю Пакье пообещал ему долю в прибылях. Партнерами стали также Петер Генрих Цердер, министр правительства, который, вероятно, и выхлопотал для фабрики монополию, и «арканист» Гунгер.
Так венская мануфактура была основана еще до того, как ее учредитель сумел получить хотя бы крошечный кусочек настоящего фарфора. В отличие от Мейсена, никаких торжеств по этому поводу не проводилось.
Поначалу фабрика занимала скромный домик в пригороде под названием Россау (теперь это часть Вены, прилегающая к улице Лихтенштейн-штрассе). Печь была всего одна, и та негодная, штат состоял из десяти человек. Дю Пакье, теперь уже вместе с Гунгером, продолжал опыты. Он по-прежнему брал для массы глину из Пассау на границе Австрии с Баварией. Гунгер, мало знавший о составе настоящей фарфоровой смеси, поддержал убежденность дю Пакье, что она при обжиге станет белой, однако то ли глина была неподходящая, то ли печь не давала нужной температуры, но опыты раз за разом оканчивались ничем.
Наконец Гунгер понял, что его некомпетентность вот-вот станет очевидной, и начал жаловаться на глину — она, мол, не годится для синей подглазурной росписи, которую он якобы изобрел. За год, потраченный на дорогостоящие эксперименты, дело не сдвинулось с мертвой точки, и дю Пакье наконец понял, что напрасно связался с Гунтером. Мейсенский «арканист» за все время не произвел ничего, кроме груды бесполезных черепков.
Денег было потрачено много, и все впустую. Стало ясно, что без настоящего специалиста венская фабрика окончит свои дни, так и не заработав.
