Monterey Jack, может быть, и… о черт». У меня снова крутит живот. «Нет сыра, сэр, – говорит она. – Кошер…» – «О черт, что еще за кошер, – может, это кошмар, блядская ты жидовка? – бурчу я себе под нос, и потом: – Деревенский сыр? Просто принесите, а?» – «Я позову менеджера», – говорит она. «Как хотите. Но может, пока мне попить принесете, а?» – «Да?» – «Э… ванильный… молочный коктейль…» – «Нет молочных коктейлей. Кошер, – говорит она. И добавляет: – Я позову менеджера». – «Нет, постойте». – «Мистер, я позову менеджера». – «Что тут, блядь, происходит?» Я потихонечку прихожу в ярость, моя платиновая АmЕх уже лежит на грязном столе. «Нет молочных коктейлей. Кошер», – говорит она, поджав губы. Обычная женщина, одна из миллиардов жителей нашей планеты. «Тогда принесите мне этот мудацкий… ванильный!.. – ору я, забрызгивая слюной открытое меню. Она таращится на меня, и я добавляю: – И погуще!» Она уходит за менеджером, и, когда я вижу, что он идет к моему столу (копия официантки, только лысый), я встаю и кричу: «Да ебись ты в рот, ублюдочный блядский жид» – и выбегаю на улицу, где…
– Как нужно носить вязаный жилет? – спрашивает Ван Паттен.
– О чем ты? – Макдермотт морщит лоб, потягивая «Абсолют».
– Да, – говорю я. – Уточни.
– Ну, он считается однозначно неформальным…
– Или его можно носить с костюмом? – прерываю я, заканчивая предложение.
– Точно, – улыбается он.
– Ну если по мнению Брюса Бойера… – начинаю я.
– Подожди, – прерывает меня Ван Паттен. – Это тот, который работает в Morgan Stanley?
– Нет, – улыбаюсь я. – Он там не работает.
– Это не тот, который серийный убийца? – подозрительно спрашивает Макдермотт и громко стонет. – Только не надо рассказывать нам про очередного серийного убийцу, Бэйтмен. Только не это!
– Нет, Макдерьмо, он был не серийным убийцей, – говорю я, повернувшись к Ван Паттену, но, прежде чем продолжать, оглядываюсь на Макдермотта. – И меня бесит твое замечание.
– Но ты все время про них вспоминаешь, – говорит Макдермотт. – И всегда вот так, будто бы невзначай. Я просто хочу сказать, что ничего не хочу знать ни про Сына Сэма, ни про мудацкого Хиллсайдского Душителя, ни про Теда Банди или Крошечное Яйцо, черт их всех подери.
– Крошечное Яйцо? – переспрашивает Ван Паттен. – А кто это? Опасный, должно быть, тип.
– Он имеет в виду Кожаное Лицо, – говорю я сквозь зубы. – Кожаное Лицо. Это из «Техасской резни бензопилой».
– Ах, – вежливо улыбается Ван Паттен. – Да, конечно.
