он говорит: «Привет, Кинсли», – и я рыгаю ему в лицо, закатываю глаза, зеленоватая желчь капает с моих зубов, а он предлагает как ни в чем не бывало: «Встретимся в „Фужерах“, ага? Северт придет». Я визжу и, шагая назад, врезаюсь в стойку с фруктами и овощами у корейского магазинчика, яблоки, апельсины и лимоны катятся по мостовой, через бордюр – на проезжую часть, где их давят машины и автобусы, и я сбивчиво извиняюсь, сую орущему корейцу мою платиновую кредитку, потом даю ему двадцатку, которую он быстро прячет в карман, но продолжает держать меня за лацканы грязного мятого пиджака, я вырываюсь и смотрю на его узкоглазое круглое лицо, и он внезапно разражается песней «Lightnin’ Strikes» Лу Кристи. Я в ужасе вырываюсь из его цепких пальцев и ковыляю по направлению к дому, но люди и магазины по-прежнему меня бесят, и уличный дилер на Тринадцатой предлагает мне крэк, и, когда я вслепую вытаскиваю полтинник и протягиваю ему, он благодарно бормочет: «О боже, мужик», пожимает мне руку и сует мне в ладонь пять ампул, и я запихиваю их в рот целиком, он таращится на меня, пытаясь замаскировать тревогу удивленной усмешкой, я хватаю его за шею и сворачиваю ее, у меня изо рта дурно пахнет, «Лучший мотор – BMW750iL», и потом я иду к телефонной будке, где что-то бессвязно бормочу оператору, пока наконец у меня не спрашивают номер кредитной карточки, и я говорю с центральным офисом «Xclusive» и отменяю сеанс массажа, на который и не записывался. Мне удается успокоиться, просто глядя на свои ноги, обутые в туфли без шнурков от A. Testoni, я пинаю голубей и даже не замечаю, что захожу в какую-то занюханную забегаловку на Второй авеню. Я по-прежнему испуганный, потный, дезориентированный, и я подхожу к маленькой толстой, безвкусно одетой старухе-еврейке. «Послушайте, – говорю я. – У меня тут заказан столик. На фамилию Бэйтмен. Где метрдотель? Я знаю Джеки Мейсона». – «Я могу посадить вас и так. Заказ не нужен», – вздыхает она и достает меню. Она ведет меня за ужасный столик в глубине зала, рядом с сортиром, я выхватываю у нее меню и мчусь за столик, который поближе к выходу, испуганный дешевизной еды. «Это что, черт подери, здесь так шутят? – Я чувствую, что официантка рядом, и говорю, даже не глядя: – Чизбургер. Средней прожарки». – «Извините, сэр, – говорит официантка. – Нет сыра. Кошер». Я не понимаю, о чем она говорит, и отвечаю: «Хорошо. Кошербургер, но с сыром. Monterey Jack, может быть, и… о черт». У меня снова крутит живот. «Нет сыра, сэр, – говорит она. – Кошер…» – «О черт, что еще за кошер, – может, это
