Билет до Луны | страница 41

Из воспоминаний меня выдернул звонкий голос сестры:

— Юрка, здорово, что ты нашелся! У меня теперь есть старший брат. А еще мы теперь многодетная семья: нас же трое. Я тебя завтра познакомлю со своими друзьями. Они тебе понравятся.

А у меня был только один друг. Зато настоящий. Такой друг, как Вовка, стоит сотни иных полудрузей-полуприятелей.

Я слушал свою общительную сестру и кивал в знак согласия. Вспомнилась Люба, пряничный домик. Неужели все это было? А может, все это мне приснилось? Как быстро начинает стираться из памяти совсем еще недавнее прошлое. Меня это пугает.

Я ни разу не спросил мать, почему она оставила меня тогда в роддоме. Также я не стал спрашивать, почему после стольких лет они решили меня забрать. Я не знаю, где живет мой биологический отец и знает ли он вообще, что я существую. Тот, кого я называл отцом, умер два года назад. Он был очень хорошим отцом. Уж для кого я точно стал сюрпризом, так это для него. Женившись, он не догадывался, что у его избранницы кроме дочери есть еще и сын. Кроме двух сестер у меня куча двоюродных и троюродных родственников. На свою первую зарплату я купил подарки родным. Впервые в жизни я сам покупал подарки. Может, кто-то скажет: «Сентиментально!» Только вам не понять, что билет до Луны из детдома достается не всем.

Каждое лето я приезжаю домой. В поселке давно перестали судачить о моем неожиданном появлении. И старушки больше не качают головами, когда я прохожу мимо них. Я стал почти своим и для них тоже. Мне очень тяжело давалось это слово — «мама». А потом как-то незаметно оно вошло в мою жизнь.

Я в тот первый день съел слишком много копченой колбасы. Я ел ее первый раз в жизни. Поэтому первое время у меня слово «мама» и слово «колбаса» каким-то очень неприятным образом подсознательно ассоциировались. Прошло довольно много времени, прежде чем мне удалось отделаться от этой странной двусмысленной ассоциации. Я увидел многое из того, что было скрыто на другой стороне Луны. Оказывается, картошку можно жарить, курица бывает целой, а не кусочками, даже когда достаешь ее из духовки, огурцы можно рвать с грядки и сразу есть (лучше немытыми — так вкуснее). К чему я так долго привыкал, так это к тому, что можно есть в одиночку.

Почти все лето я провел в деревне. Оказалось, что я, как и мои сестры, люблю лошадей. Эти умные животные все понимают. Даже кивают головой в знак согласия. Приезжала моя старшая сестра с мужем и сыном. Чудно́, что с мужем сестры и мелким (племянником) у нас одинаковые имена. Проще всего общаться было с младшей сестрой и племянником. Каждый день мы с ними ходили на пруд. Пруд был огромен. Его величие не портили ни группы купающихся, ни караваны уток и гусей. Рядом с прудом был песчаный карьер. Мы с пятилетним Юриком (родные называли его Юрис, чтобы не путать с отцом) строили песочные замки, рыли траншеи и выкапывали пещеры. Как-то я увлекся и стал копать тоннель в глубь песочной скалы.