Аркашка увидел расплывающуюся в улыбке физиономию Кисы. Вот, сбылась его мечта — по этой улыбке он понял — его, Аркашку, взяли. У них не было тачек. Хотя они все постарше были и дети из обеспеченных семей, несмотря на то, что у двоих папашек только что реабилитировали. И Киса был старше, и стиляга, и Натан Типографников. Олег вообще уже кончал университет. Еще там был Игорь Косой, как его называли и какой он был на самом деле, из университета тоже, с филфака. Золотые мальчики конца пятидесятых. Все усекшие после XX съезда. В основном страна ни хрена не поняла. Это было как для избранных, для тех, у кого были открыты уши и глаза, у кого мозги шевелились немного по-своему, не заведенные рукой мудрого Сталина.
Для Аркашки все перевернулось. Хорошо, что он как раз школу заканчивал и закончил-таки с золотой. Потому что, если бы сейчас еще пришлось учиться, он бы, конечно, не вытянул. И не было бы "Волги", а значит, ребята эти не взяли бы к себе. А это было главное — с ними. Это все решало.
Он вообще-то был честняга, Аркашка. Даже немного как лопата честный. Ну потому, что он был из такой настоящей советской семьи. Честный отец, хоть и много зарабатывает. Мать честная, хоть никогда и не работала. Аркашка был полукровкой. Может быть, поэтому его судьба так затейливо складывалась. Мать была еврейской девушкой, а отец — украинец. Аркашка — ни то ни се. Собственно говоря, по еврейской религии он и был еврей, раз мать еврейка. Но отец-то у него тоже был. Это потом, когда Аркашке исполнилось двадцать шесть лет, отец умер… Аркашка думал, что Хрущ все-таки немного сволочь. На кой шут он все это устроил, учебники по истории еще когда переделают, а все помнят, как ревели в 53-м году, еще как! Сам Аркашка выл.
Если бы не английский, если бы не "отлично" по английскому, может, ничего бы и не произошло в жизни Аркашки. А так появились все эти записи Ната Кинга Кола, Эллингтона… Он переводил все их песенки, сам напевал, у него приятный голос был, баритон вроде. И теперь была "Волга".
Ему принесли поднос с едой. Его это очень удивило. Есть он не хотел, но кофе был рад. У него, правда, оставалось всего пять сигарет в пачке, и он дергался из-за этого. Все время доставал пачку из кармана и смотрел на сигареты, мял пачку в руке. Щелкал "Ронсоном", не прикуривая. Деньги, как и все документы, у него забрали. И часы тоже. Так что он не знал, что сейчас — ночь глубокая? Где-то часа два он уже сидел здесь.
