Больше всех от дождя и ветра страдал Дима. Он даже соорудил в кустах шалаш и накрыл его брезентом, но сырость пронимала до костей. Пашка, ненадолго заезжая на пастбище, тоже забирался в «вигвам» и грелся пивом. Тогда Дима выходил под дождь, садился на Тайну и, закрываясь плащ-палаткой, смотрел на свое стадо, думая о всяком.
Он уже не путал коров и стал различать их по характеру и даже по голосу. И находил соответствия среди знакомых. Как и у людей, были в стаде упрямые, умные, задиристые, наивные, глупые, хитрые особи. По поводу священности этих животных он ничего не мог сказать, но глупее лошадей их уже не считал.
Дима думал, как будет рассказывать осенью про свое необычное лето. Хотя нет. Все не расскажешь. Просто не поймут, как это здо́рово! Про Тайну, конечно, поймут. И про то, как искал отбившуюся от стада Ночку, а дура Верба в это время где-то нашла полянку подмаренника и вечером доилась красным молоком. Вот в деревне был переполох! Чуть не объявили охоту на ведьм. Хорошо, что папа сходил на пастбище, выяснил причину и показал Димке, в какое место лучше не пускать стадо. А заодно показал молочай, от которого молоко розовое, и водяной перец, от которого синее.
– Если не хочешь, чтобы овцы воняли клопами, не давай им клоповника, – предупредил папа. – Это я тебе на тот случай, если вдруг придется овец пасти.
Нет, конечно, Дима не собирался становиться профессиональным пастухом. Он постоянно думал про лошадей. Ездил несколько раз на остров, где ходил Пашкин табун, перезнакомился со всеми, оценив покладистый характер кобыл и спокойное достоинство жеребца. Хоть сейчас катай туристов или обучай верховой езде детей. Все они были без родословных, межпородная помесь. И только Тайна немного отличалась от остальных. Она была интеллигентна и умна. И пожалуй, Дима догадывался, почему Пашка дал ему именно эту кобылу.
А вот про клубнику, которой он набрал два ведра, пока была хорошая погода и коровы мирно жевали траву, – пожалуй, не поймут. Не поймут и про то, как в самые жаркие часы, когда стадо отдыхало в тени, Димка присматривался к шевелящемуся над травами воздуху, и ему казалось, что он видит какие-то легкие бесплотные существа, похожие на фей. Понятно, что это эфирные масла испаряются, но почему всегда в виде тоненьких человечков, а не в виде коров или цветов – вот что было странно. Ведь если это его фантазия, то он легко мог бы вообразить что-нибудь другое… Но не получалось – просто таяли в воздухе, когда Дима начинал смотреть более пристально. Не расскажет он и про «имена» дней. Каждый день теперь у Димы имел свое название. «День, когда Пашка бросил в меня змею». «День стаи саранчи». «День первого щелчка» – это когда Димка наконец сделал себе бич и выехал его испытать. Но никто ему не сказал, что нужно дождаться сухой погоды… После первого удара он с головы до пят покрылся мелкими брызгами грязи. Гунн смеялся вслух.
