Что до Деницы, которого укачало в первый же день пути, то Игорь лишь посмеялся над дядей, который полагал, что этот псевдопровидец мог обеспечить хоть какое-то подобие усиления безопасности княжеских хором. Скрученный морской болезнью волхв был жалок в своем страдании и смешон в своих неестественных позах.
Как это существо, напоминающее зародыш, могло помочь в защите его младенца? Игорь не собирался разочаровывать князя-регента в своих оценках его советника, перевоспитывать дядю было уже поздно, к тому же молва окрестила его Вещим. Может, ему и вправду виднее и не стоит беспокоиться насчет Свенельда.
«Свенельд не настолько глуп, чтобы не бояться возмездия за измену. Да и не так коварен, чтобы осуществить злодеяние чужими руками! Он так же горяч, как и я, а значит, не способен на откровенную подлость!» – успокоил себя княжич и заменил одного из гребцов. Ненадолго, ведь ветер усилился.
Солнце только пробуждалось. Корабли достигли устья. И скоро по бортам ударили волны. За кормой появились дельфины, что и без волхва сочли хорошим предзнаменованием.
– Поднять паруса! – отдал команду князь-регент. И море покрыла сплошная тень от тысяч сотканных парусов с соколами Рюрика и огненными колесами Перуна.
Тень сошла на нет, лишь когда солнце достигло своего зенита. Горизонт все еще казался бесконечным и недосягаемым, но предчувствие близости битвы с империей уже овладело войском.
Колосс на глиняных ногах не устоит перед могучим натиском русов, претендующих на равенство с такими титанами, как надменные ромеи…
Передовые дозоры болгар не могли не заметить конницу и флот, идущие вдоль их берегов. Царь болгар Симеон выслушал вестника спокойно и приказал не вмешиваться, если русы не пойдут вглубь Мезии и пересекут его владения без высадки десанта. Расчет был прост: в этот раз Симеон хотел отсидеться, дождавшись, когда греки и русы изрядно побьют друг друга. Тогда он решит, на чью сторону встать на сей раз, оставаясь при этом на своей собственной стороне и расширяя лишь свои собственные владения.
Вернувшись в Константинополь, опальный монах Фотий развернул бурную деятельность, привлекая на свою сторону все больше сторонников. Его гомилии с гневными проповедями и навеянными свыше предсказаниями распространялись последователями, среди которых были и высокопоставленные вельможи-архонты и их супруги-архонтиссы, во всех уголках империи. Фотий даже был допущен к василевсу Льву, который не мог больше игнорировать поддержки неугомонного старца со стороны привилегированных сословий и воинственных монашеских орденов.
