- Аня виновата?
- Да. Будь она проклята!
Курбатов перегнулся и спросил тихо, не скрывая насмешки:
- И отравить Позднышева рыбным ядом тоже она велела?
У Кушелева на лице не дрогнул ни один мускул, он оцепенел, на лбу выступили капли пота. Курбатов убедился, что попал в точку.
- Так вот, оставим в стороне несуществующую Аню и начнем… Ну, хотя бы с того, как вас позвали к телефону и сказали вам… Вы помните, что вам сказали?
- Я… не могу… задыхаюсь… - прошептал Кушелев.
- Вы не задыхались, когда подсыпали Позднышеву яд. Рассказывайте, мы знаем многое, учтите это… Никодим Сергеев.
Удар был точный. Сергеев-Кушелев, оторвал верхнюю пуговицу, и она упала на ковер. Острый кадык у него ходил вверх-вниз, вверх-вниз, он всё глотал набегавшую слюну.
- Начнем сначала? Итак, как ваша фамилия?
- Сергеев.
- А настоящая?
- Это настоящая фамилия.
- Что это за адрес: Деповская, три, Константин Игнатьевич?
- Я не знаю.
- А кто такой Войшвилов, вы тоже не знаете?
У Сергеева забегали глаза, он взглянул в сторону, будто рассчитывая увидеть там Войшвилова, и, ничего не увидев в темном углу кабинета, не успокоился, - голос у него дрогнул:
- Ани не было, я всё… врал. Был Войшвилов, я жил у него три месяца… Это он подсунул мне подписать какую-то бумагу.
- Где он жил, вы тоже не помните?
- Нет… Нет, не могу вспомнить.
Он даже лоб потер, доказывая, что память у него отшибло начисто. Курбатов глянул на часы. Допрос длился уже полтора часа.
- Кого, кроме Войшвилова, вы еще знали?
- Никого, только его.
Курбатов оказал, как бы в раздумье:
- Странная у вас память, Сергеев. Я, например, знаю, что в сорок первом году линию фронта переходило пятеро, в том числе…
Курбатов не договорил нарочно. Сергеев был близок к тому, чтобы рассказать всё, и Курбатов это видел. Нехватало только последнего толчка.
Сергеев вскочил. У него сжались кулаки, потом он опустился на стул и махнул рукой:
- Да. Запираться больше не буду. Пишите: моя фамилия Скударевский, сын белоэмигранта генерала Скударевского. Работал в гестапо в тридцать шестом году… моим начальником был некий Ратенау, он же Войшвилов, и он же Дьяков.
Скударевский-Сергеев уже торопился рассказывать:
- В сорок первом году мы были переведены через линию фронта, нас шло пятеро из русского отдела группы «Ост». Двое - немцы. Потом нам велели притаиться.
Курбатов перебил его:
- Кто велел?
- Этот, Васильев Константин Игнатьевич. Мы не понимали ничего. Я только после войны сообразил, что появился другой хозяин. Деньги шли к нам уже после войны… Кто их платил - вы знаете.
