— Вы пытками вырвали из нее показания, фашисты! — вскочил седой.
Страшный удар в нос бросил его на пол.
— Что вы сделали?! Вы сломали мне нос!
— Будешь балаганить — вообще его отрежем! — ответил комиссар и продолжил. — Слушай, сволочь! Мы не только ее допрашивали. Мы ее е… ли. И сейчас е… ть будем у тебя на глазах.
Охранник-грузин подсечкой свалил Лику на пол. Другой задрал подол и принялся стягивать трусы.
— Нет! — закричал седой. — Стойте! Прекратите! Я дам все показания, которые от меня потребуются!
Через день приговоренных к высшей мере наказания Лику и ее мужа привезли во Внутреннюю тюрьму на Лубянку. Седого, закованного в наручники, посадили на табурет. Ввели Лику. Там же, в камере курили шестеро охранников.
— Сейчас открою тайну, — склонился Жихарев седому. — Я спал с твоей женой еще в двадцать втором году, за день до вашей свадьбы. Мог бы это сделать и сейчас, да вид у нее уж больно гнусный. Давайте-ка вы!
Лику положили на пол, разорвали на ней платье и комбинацию. К пашкиным ногам полетели розовые трусики, перепачканные калом, мочой, кровью. Двое охранников спустили галифе.
— А-а-а! Больно! — хрипло закричала женщина, забилась между охранниками.
С рычанием поднялся седой, но удар ногой в живот согнул его пополам. Комиссар поднял мужа за волосы. Ударил его по лицу связкой ключей от сейфа, порвав щеку и губы.
— Ее всю ночь е… будут, а ты, сука, всю ночь будешь смотреть! И не отворачивай морду! — затем предложил Жихареву. — Ну, что, Пал Палыч, коньячку с лимончиком и по домам?
Утром Пашка с комиссаром снова зашли в камеру.
— Издохла, сволочь! — доложил старший из охранников.
Посреди камеры в луже крови лежала мертвая Лика. В углу, стоя на коленях что-то мычал ее муж.
— Что с глазами? — спросил Жихарев, кивнув на седого.
— Смотреть не хотел, пришлось веки отрезать…
— Почему мычит?
— Матерился — пришлось язык отрезать.
Ударом ноги в висок Пашка прервал мучения седого, только сгусток крови вылетел у того из носа.
— Этих — в крематорий! — приказал он и повернулся к комиссару. — А ты готовь справку о расстреле!
Но все это случилось много лет спустя. А тогда, в июле 1922 года, Пашка сплюнул в след Лике и пообещал про себя, что они еще встретятся в другом месте и при других обстоятельствах.
