Я уставился в окно на придорожные здания, помолчал с минуту и сказал:
— В этой потайной комнате достаточно компромата, чтобы разрушить жизнь и карьеру многим людям, включая ее родителей. Я уже не говорю о дурной славе самой покойной. Не думаю, что нам следует возвращаться к этой комнате.
— И это говорит Пол Бреннер?
— Да, это говорит Пол Бреннер, всю жизнь прослуживший в армии, а не Пол Бреннер — полицейский.
— О’кей, я поняла. Оставим этот разговор.
— Благодарю. Если бы такое случилось с тобой, я поступил бы так же.
— Спасибо, но мне нечего скрывать.
— Ты замужем?
— А вот это не твое дело!
— Верно.
Наконец мы подъехали к официальной резиденции генерала, большому кирпичному зданию в колониальном стиле, с белыми колоннами. Особняк располагался на восточной окраине гарнизона и был окружен парком, своеобразным оазисом среди убогости и запустения остальной территории: здесь были разбиты цветочные клумбы, росли старинные дубы и магнолии. Называлось это местечко Бомонт.
Раньше это было родовое гнездо клана Бомонт, все еще существующего в округе. Дом семьи Бомонт уцелел во время марша войск Шермана[7] к океану, поскольку стоял в стороне от его маршрута, но был ограблен и разрушен бесчинствующими янки.
Местные жители рассказывают приезжим, что озверевшая солдатня изнасиловала всех женщин в этом доме, хотя в справочниках для туристов сказано, что семье Бомонт удалось ускользнуть из-под самого носа северян.
Дом некоторое время служил штаб-квартирой союзных оккупационных войск, затем вновь вернулся к своим владельцам, а в 1916 году был продан вместе с прилегающими к нему плантациями федеральному правительству и стал основой поселка Кэмп-Хадли. Таким образом, судьбе было угодно в конце концов опять сделать этот дом собственностью армии, а хлопковые поля вокруг него превратить в гарнизон. Приблизительно сто тысяч акров лесов, окружающих поля, теперь служили тренировочной зоной.
Трудно с достаточной степенью определенности судить, как история влияет на формирование характера местного населения, но в этих краях влияние это гораздо сильнее, чем может это себе представить парень из южного Бостона или уроженка штата Айова. Я стараюсь принимать этот факт во внимание в своей работе, но, когда сталкиваешься с таким типом, как Ярдли, не приходится рассчитывать на единство душ и мнений.
Мы вылезли из машины, и Синтия сказала:
— У меня дрожат коленки.
— Пойди погуляй по парку. Я все сделаю сам, — предложил я.
