— Сделайте фотокопию, — предложил я. — Я разрешаю.
Мисс Санхилл не допустила нового раунда.
— Я сама сниму фотокопию с этой чертовой карты, — заявила она.
Разминка на этом закончилась, и мы перешли к делу.
Кент провел нас в комнату для допросов, или для собеседований, как теперь стало принято говорить, и спросил:
— С кого желаете начать?
— С сержанта Сент-Джона, — ответил я, — все-таки он старший по званию.
Сержант Харольд Сент-Джон был доставлен в кабинет, и я указал ему на стул за столом напротив нас с Синтией.
— Это мисс Санхилл, а меня зовут мистер Бреннер, — представился ему я.
Он посмотрел на личную карточку на моем мундире, где значилась фамилия Уайт, на сержантские нашивки и понимающе промычал:
— Ах, вот оно что! Служба криминальных расследований, значит.
— Так или иначе, — продолжал я, — вы не проходите в качестве подозреваемого в деле, которое мы расследуем, поэтому я не буду оглашать ваши юридические права, предусмотренные тридцать первым пунктом военно-судебного кодекса. Вам следует подробно и честно отвечать на мои вопросы. Конечно, мы хотели бы надеяться на ваше добровольное сотрудничество со следствием. Если ваши показания в процессе этой беседы дадут нам с мисс Санхилл повод включить вас в круг подозреваемых, мы ознакомим вас с вашими правами и с этого момента вы будете иметь право не давать показаний. Вы все поняли?
— Так точно, сэр.
— Хорошо. — Минут пять мы поговорили о малозначительных вещах, и я успел к нему приглядеться. Сент-Джону было уже лет пятьдесят пять, и он начинал лысеть. Лицо его имело нездоровый темноватый оттенок, вызванный, на мой взгляд, злоупотреблением кофе, сигаретами и кукурузным виски. Его жизнь и служба в ремонтных мастерских, вероятно, предопределили его взгляд на окружающий мир как на бесконечный текущий ремонт, выполнить который можно, заглянув в справочник автомеханика. Ему вряд ли приходило когда-нибудь в голову, что людям, в отличие от машин, требуется нечто большее, чем замена масла и регулировка карбюратора.
Синтия сделала несколько заметок в ходе нашей беседы, и это, вероятно, встревожило сержанта, потому что он вдруг выпалил:
— Послушайте, сэр, я знаю, что был последним, кто видел ее живой, и понимаю, что это кое-что значит, но, если бы я убил ее, зачем бы я стал докладывать, что обнаружил труп. Верно?
Это звучало резонно, хотя и несколько сложновато для восприятия на слух, поэтому я сказал ему:
— Последним видел ее живой убийца, он же первым видел ее мертвой. Так что вы видели труп вторым. Верно?
