— Не спорю, — согласился я. — Но и особой ненависти этот малый к ней не испытывал.
— И любви тоже, — усмехнулась Синтия.
— А вот об этом-то как раз можно поспорить, — сказал я.
— Послушай, ведь ты дока в подобных делах. А не доводилось ли тебе раньше сталкиваться с похожими преступлениями?
— Данный случай напоминает мне так называемые организованные изнасилования, — подумав, ответила Синтия. — Совершенно очевидно, что преступление было запланировано и подготовлено. Остается лишь уточнить, знал ли насильник жертву и выследил ее специально или случайно напал на нее в процессе «свободного поиска».
— Я думаю, на нем была военная форма, — предположил я. — Именно поэтому Кэмпбелл не насторожилась.
— Не исключено и такое.
Я высунулся из окна, подставив лицо солнцу, и с наслаждением вдохнул насыщенный запахом сырой сосны воздух. Освежившись, я поднял стекло, откинулся на спинку сиденья и стал мысленно восстанавливать картину случившегося, представляя себе Энн Кэмпбелл сперва распятой в обнаженном виде на земле, потом стоящей босыми ногами на том же месте, потом идущей от своей машины к стрельбищу и так далее. Цельной картины из эпизодов не получалось.
— Послушай, Пол, — прервала мои размышления Синтия, — у нее на одежде и обуви были метки с ее именем, как у каждого военнослужащего. Так не эти ли метки и являются звеном, связующим все пропавшие вещи? Ну что, я права?
— Абсолютно права, — согласился я и подумал, что это даже здорово, что женщины видят мир иначе, чем мужчины. В самом деле здорово!
— Получается, что убийца хотел заполучить — что именно? Трофеи? Вещественные доказательства? Сувениры на память? Это типично для психологии сложившегося сексуального маньяка.
— Однако оставил же он ее нижнее белье и сумочку! — возразил я. — Нет, все эти пропавшие вещи объединяет совсем другое, а именно то, что все они армейского образца, включая кобуру и пистолет, на которых нет имени владельца. Насильник оставил исключительно гражданские вещи — часы, сумочку, трусики и лифчик. И это при том, что по ним несложно определить, кому они принадлежат. Ну что, я прав?
— Будем состязаться, кто из нас умнее?
— Нет, Синтия. Будем расследовать убийство и обмениваться версиями.
— Ладно, не сердись. Как напарникам нам действительно нужно обмениваться своими предположениями, если мы хотим скорее докопаться до сути.
— Прекрасно. — Напарник.
Синтия немного помолчала, потом спросила:
— Скажи как профессионал, почему преступник унес только армейские принадлежности?
