— Ради киски.
Я расхохотался.
— Верно, ради одной кошки, но только кошка оказалась исчадием ада.
— Все мы не безгрешны, однако.
— Но мы хотя бы не злоупотребляли служебным положением и не компрометировали звание офицера.
— Речь идет об убийстве, а не о нарушении морали. Не надо валить все в одну кучу.
— Правильно. Позови сюда этих клоунов.
Синтия нажала на кнопку селектора и сказала Бейкер:
— Пригласите к нам этих… джентльменов.
— Хорошо, мэм.
— Только спокойно! — воскликнула Синтия.
— Эти гороховые шуты меня ни капельки не волнуют: ведь они из гражданских, — сказал я.
Дверь распахнулась, и специалист Бейкер объявила:
— Шеф полиции Ярдли и офицер Ярдли.
Вошли оба Ярдли, одетые в полицейскую форму. Берт Ярдли сказал:
— Не очень-то вежливо заставлять нас ждать. Но не будем заострять на этом внимание. — Он окинул взглядом нашу комнату и заметил: — Клянусь, у меня даже камеры будут покраше и попросторнее этой дыры.
— У нас тоже, — сообщил я ему. — Непременно покажу вам одну из них.
— Это мой сын Уэс, — хохотнув, сказал шеф полиции. — Уэс, это мисс Санхилл и мистер Бреннер.
Уэс Ярдли, высокий и чрезвычайно худой мужчина лет двадцати пяти с длинными, зачесанными назад волосами, которые доставили бы ему немало хлопот, служи он в любом другом полицейском подразделении, в знак приветствия коснулся кончиками пальцев полей своей ковбойской шляпы и кивнул Синтии.
В присутствии равных себе или стоящих ниже них людей южане никогда не снимут головного убора: войти в дом со шляпой в руках — значит признать верховенство его хозяев над собой. Эта традиция восходит к временам плантаторов и рабов, господ и издольщиков, добропорядочных семейств и семейств презренных, богачей и бедняков. Я плохо во всем этом разбираюсь, но, так как в армии тоже строго соблюдаются правила, касающиеся головных уборов, я уважаю местные традиции.
Поскольку стульев для всех не хватало, мы продолжали стоять.
— Так вот, — обратился ко мне Берт Ярдли, — все твое барахло лежит упакованным в моем кабинете. Приезжай и забирай его в любое удобное для тебя время.
— Это очень любезно с вашей стороны, — ответил я.
Уэс ухмыльнулся, и я едва сдержался, чтобы не вмазать ему кулаком по его костлявой роже. Парень все время крутил головой по сторонам и переступал с ноги на ногу, словно у него в заднице было шило.
— Вы привезли с собой государственное имущество? — спросил я у Берта.
— О чем речь! Мне не нужны лишние неприятности с государством. Я все отдал этой крошке в приемной. Считай это проявлением миролюбия с моей стороны, Пол. Могу я так тебя называть, сынок?
