— Я вам не верю, полковник! — заявила Синтия. — Я считаю, что этот ультиматум ее отца каким-то образом связан с ее убийством, и вам известно, каким именно.
— Я не потерплю, чтобы меня называли лжецом! — вскочил полковник Мур.
— Нам известно, что вы лжете, полковник! — вскочила в свою очередь с места Синтия, глядя ему прямо в глаза.
И она говорила правду. Мы действительно знали, что Мур был на шестом стрельбище вместе с Энн Кэмпбелл, и он, кажется, понял это. Иначе разве посмели бы мы оскорбить полковника? Однако переступать последнюю черту было рано. Поэтому я встал и сказал:
— Благодарю вас за то, что уделили нам время, полковник. Не советую вам жаловаться на нас полковнику Кенту, это вряд ли поможет. Возле вашей двери я поставлю охрану, сэр, и, если вам вздумается уничтожить документы или вынести что-либо отсюда, вас поместят под стражу.
Полковника затрясло, но меня уже не волновало, от страха или от ярости.
— Я подам на вас обоих рапорт, — проговорил Мур.
— Я бы вам не советовал этого делать, — сказал я. — Мы ваша последняя возможность избежать виселицы или расстрела — я уточню, что именно вас ждет, полковник. На моем веку мне не часто доводилось сталкиваться со смертными приговорами. Но в любом случае, не выводите меня из себя. Вы понимаете, что я имею в виду. До свидания, полковник.
И мы ушли, оставив его обдумывать сложившуюся ситуацию и свои дальнейшие действия и намерения, в которые определенно не входило выводить меня из себя.
Синтия поставила машину на площадке перед зданием гарнизонной военной полиции, неподалеку от моего «блейзера». Направляясь ко входу в здание, мы заметили три микроавтобуса и небольшую толпу людей, очень похожих на журналистов. Увидев нас и, очевидно, догадавшись по нашему виду, что мы и есть те самые детективы, ведущие расследование, о которых они уже успели где-то пронюхать, газетчики ринулись нам навстречу, словно туча голодной саранчи. Как я уже говорил, Хадли не является закрытым военным объектом, поэтому здесь не укрыться от любопытства налогоплательщиков, да обычно такого желания ни у кого и не возникает, но сейчас встреча с прессой была мне ни к чему.
Первым подбежал к нам с микрофоном в руке молодой репортер в приличном костюме и с уложенными волосами. Подоспевшие коллеги приготовили карандаши и блокноты. На нас нацелились теле- и видеокамеры. Молодой человек с аккуратной прической спросил меня:
— Это вы уоррент-офицер Бреннер? — и сунул мне под нос микрофон.
