— Мы говорим в общем смысле, — уточнил я, — или же в узком, конкретно о генерале и капитане Кэмпбелл, отце и дочери?
Он поколебался, следуя укоренившейся в нем привычке скрывать секретную информацию, и ответил:
— Я могу рассуждать и в общем смысле, но вы делайте из этого свои выводы.
— Видите ли, — возразил я, — если вы будете отвечать общими фразами на наши с мисс Санхилл конкретные вопросы, это может ввести нас в заблуждение. Мы люди недогадливые.
— Я так не думаю, и не пытайтесь меня разыгрывать в этом смысле, я все равно вам не поверю.
— Ладно, шутки в сторону. Ближе к делу. Нам сказали, будто Энн чувствовала, что ей не миновать соперничества с отцом, сознавала, что ей никогда не одержать над ним верх, и поэтому, не желая уступать, начала против него диверсионную войну.
— Кто вам это сказал?
— Один человек, которому это сказал психоаналитик.
— Этот психоаналитик заблуждается. Люди подобного склада характера уверены, что могут соперничать на равных и не отступятся перед главенствующей личностью.
— Значит, это и не являлось истинной причиной ненависти Энн Кэмпбелл к собственному отцу? Они были не прочь столкнуться лбами?
— Вот именно. Истинной причиной ее глубочайшей ненависти к отцу стало предательство.
— Предательство?
— Да. Энн Кэмпбелл не начала бы испытывать неестественной ненависти к отцу из чувства соперничества, ревности или своей ущемленности. Несмотря на то что они стали соперниками, в чем еще нет ничего плохого, собственно говоря, она продолжала любить отца, пока тот ее не предал. И предательство это столь глубоко и сильно ранило ее, настолько сильно потрясло, что она с трудом перенесла эту коварную измену. Ей очень трудно было пережить удар в спину, нанесенный ей человеком, которого она любила, обожала и которому доверяла более, чем кому-либо еще на свете. Его предательство разбило ее сердце. Вам этого достаточно?
— Но в чем именно выражалось его предательство? — спросила Синтия, подаваясь всем телом вперед.
Мур ничего не ответил, только выразительно взглянул на нас.
— Он изнасиловал ее?
Мур покачал головой.
— Но тогда что же он такого сделал?
— Это даже и не играет особой роли, в чем именно заключалось его предательство. Главное, вам следует уяснить, что она не могла этого ни простить, ни забыть.
— Полковник, не пудрите нам мозги. Что он ей сделал? — прямо спросил я.
Мур оторопело уставился на меня, но быстро взял себя в руки и сказал:
— Я не знаю.
— Но вы же знаете наверняка, что он не насиловал ее и не совращал.
