— И никто не поинтересовался, куда подевалась Энн Кэмпбелл?
— Нет. Позже, конечно, все встало на свои места, но тогда я решил, что Энн просто ушла с дежурства пораньше, оставив вместо себя сержанта, который поручил охрану штаба капралу, а сам отправился по своим личным делам, может быть, шпионить за своей женой. Такое ведь в армии часто случается: мужчине вдруг приходит в голову, что его жена ему изменяет, пока он на службе, он все бросает и мчится домой.
— Да, мне доводилось расследовать два убийства и одно избиение с тяжелыми последствиями в аналогичной ситуации.
— Значит, вы меня понимаете. Именно так я и подумал тогда. Это уже потом узнал, что Сент-Джон угодил в военную полицию и не вернулся в штаб. Но я не стал расследовать это происшествие, решив, что оно связано с преждевременным уходом с дежурства Энн Кэмпбелл. Однако увязывать это с прояснившимися позже обстоятельствами мне даже в голову не приходило.
Все это звучало весьма убедительно, хотя и требовало дополнительной проверки. Я напомнил полковнику:
— Вы сказали, что накануне задержались в штабе по каким-то служебным делам.
— Да.
— Вы видели капитана Кэмпбелл, когда она принимала дежурство?
— Нет. Мой кабинет находится на первом этаже, рядом с кабинетом генерала. Дежурный офицер и сержант находятся в комнате секретаря на втором этаже. Они принимают дежурство и вахтенный журнал, облюбовывают себе один из письменных столов и устраиваются поудобнее на ночь. Вам все ясно, мистер Бреннер?
— Да, сэр, все выглядит довольно логично, однако мне все равно придется перепроверять факты. Это моя работа, полковник, и я не умею выполнять ее иначе.
— Уверен, что и в вашей работе есть определенные допуски, мистер Бреннер.
— Весьма незначительные, полковник. Дюйм влево, дюйм вправо. Но стоит мне чуть ошибиться, и я уже лечу прямо в пасть своего босса полковника Хелльманна, который пожирает своих подчиненных, если они не осмеливаются как следует допрашивать старших по званию офицеров.
— Это действительно так?
— Именно так, сэр.
— Что ж, в таком случае я передам ему, что вы блестяще выполнили свои обязанности, не выказав ни малейшего страха.
— Благодарю вас, полковник.
— И вам все это нравится?
— Да. Мне нравится делать свое дело. Но со вчерашнего дня я не испытываю особого вдохновения, должен вам признаться.
— Я тоже не в восторге от происходящего.
— Надеюсь.
Мы замолчали. Мой кофе давно остыл, но меня это мало волновало. Наконец я спросил у Фоулера:
