— Вы знали человека, который был убит?
— Никогда его не видел.
— А у вас хороший загар, недавно из отпуска? — неожиданно сменил тему Яр.
Молодой человек ненадолго смешался, но ответил:
— Я иногда хожу в солярий. А что? Это запрещено?
— Ничуть. Никита, а как вы попали на эту работу? Любите музеи, исторические ценности?
— Мне просто нужна была работа. Я увидел объявление, прошел собеседование и меня взяли. Здесь почти всех берут. Не так много желающих идти на местную зарплату.
— А где увидели объявление?
Парень всплесну руками:
— Да разве я помню, где-то в Интернете…
— Странно, что вы не помните, — это было не так давно, не больше пары недель назад, — встрял я.
— Слушайте, кажется, я уже ответил на все вопросы в милиции, что вам от меня надо? Вы думаете я специально пристелил того бугая? Зачем? Я его даже не знал!
— Последний вопрос, если позволите, — примирительно сказал Гордеев, разгадывая маленькие модные замшевые ботинки нашего визави. — С кем вы живете в Питере? Родители, подружка?
Никита поглубже сунул руки в карман джинсов:
— Представьте себе, один. Мои родители живут в другом городе, и подружки у меня нет.
Я с трудом удержаться, чтобы не спросить про дружка. Но парень и так готов был взорваться.
— Я могу идти? — раздраженно поинтересовался он.
— Конечно, — голос Яра был тих и любезен, но в темных глазах плясали черти.
Никита вернулся к двери в свой кабинет. Постоял пару секунд. Видимо, вспомнил, зачем выходил и, глядя себе под ноги, направился в сторону туалетов. Зашел в мужской, на всякий случай отметил я про себя.
— У него удивительно маленький размер ноги, — быстро сказал Гордеев и поспешил к кабинету Санина. Стараясь не делать слишком резких движений, я слез с подоконника и направился следом. В комнате сидела соседка Никиты религиозная Наталья Жданова. Она бойко стучала по клавиатуре и, несмотря на большие очки в пластмассовой оправе на носу, почти вплотную приблизила лицо к монитору. Крашеные рыжие волосы, черные у корней, были забраны в неаккуратный хвост и придавали женщине неопрятный вид. Хотя присмотревшись, я понял, что слово «неопрятно» характерно для всей ее внешности. Никогда не любил таких людей. Да, у тебя может не быть денег на брендовые шмотки, но причесываться и гладить одежду не так уж трудно. А ведь она уже не девочка, чтобы не понимать таких простых вещей. Вероятно, ей за 30.
Гордеев присел на край стола. Я с удовольствием плюхнулся на ближайший стул. С нового ракурса я заметил на столе Натальи деревянную иконку, про которую говорила Лиля. И цветную картонку с крестом и несколькими абзацами текста — видимо, та самая молитва.
