— Лиля, вы нам безмерно помогли. Даже не знаю, как вас благодарить, Вы совершенно очаровательное и умное создание, — рассыпался в комплиментах Яр.
У той радостно блеснули глазки:
— Если я увижу что-то подозрительное, сразу вам сообщу, — прощебетала она, сцепляя и расцепляя пальцы с короткими ногтями без намека на маникюр.
— Может быть, не стоило ей говорить, что мы ищем кого-то здесь? — спросил я, когда девушка скрылась в приемной. — Она ведь всем разболтает. Можем спугнуть Крысу.
— Это не важно. Узнав о наших расспросах, Крыса уже поняла, что мы у нее на хвосте. Но если сегодня никто из сотрудников не пропал, значит, она не испугалась. И собирается довести задуманное до конца, несмотря ни на что, — Гордеев облокотился об подоконник, рассеянно облизнул разбитую губу.
Взгляд его блуждал где-то далеко. Я тоже задумался. Мне срочно требовалось разобраться в своих невеселых мыслях и приструнить чувства. Но в голове было совершенно пусто. Не получалось, а может, не хотелось ни о чем думать. Я слушал, как за окном шумят машины. Откуда-то снизу доносилась едва слышная музыка. Из кабинетов изредка долетали приглушенные голоса. Погружение в нирвану прервала распахнувшаяся дверь, из-за которой появился Никита Санин. Увидев нас, он застыл на пороге. Парень заметно осунулся: скулы и нос заострились, глаза очертили синие круги.
— На ловца и зверь бежит, — услышал я шепот Гордеева.
Жестом он подозвал парня к нам. Я тяжело вздохнул. Честно говоря, очень хотелось куда-нибудь присесть. Несмотря на две таблетки обезболивающего, голова снова начала болеть. Мне требовалась дополнительная опора, однако мешать удобному моменту пообщаться с Саниным наедине тоже не хотелось. Я плюнул на приличия и запрыгнул на подоконник, ощущая, как по телу разливается блаженная расслабленность. Так что Никиту я слушал вполне благосклонно, хотя он и показал себя круглым дураком, ухлопав важного свидетеля. А было ли это глупостью?
— Ваш выстрел вчера был очень удачным, Никита, — любезно отметил Яр. — А ведь могли и меня задеть.
Парень нервно сглотнул, но глаз не отвел:
— Отец учил меня стрелять. Я знал, что не промахнусь на таком расстоянии. Я хотел вам помочь. Тот парень… Он был просто зверь. Я считал, что спасаю вас.
— А драться ваш отец вас не учил? Любому было очевидно, что налетчик уже выбился из сил и вот-вот должен сдаться.
— Мне жаль, но я этого не понял, — твердо заявил Никита, складывая тонкие руки на груди. Его губы упрямо сжались. — Я хотел, как лучше.
